Я должен чувствовать боль. Должен корчиться, задыхаться, пытаться бороться… но её нет. Совсем. Только странная слабость, липкий холод, пробирающийся внутрь, в самый центр. Кажется, даже сердце стучит медленнее, с глухими, тяжелыми ударами.
Глаза с каждым мгновением моргают всё реже. Веки тяжелые, мир передо мной расплывается, белизна ковра смешивается с кровавыми разводами. Где-то совсем далеко, почти в другой жизни, звучит тиканье часов. Ровное, отстранённое, безразличное. Раз-два… три-четыре…
Я делаю вдох. Он слабый, неглубокий, больше похожий на попытку удержаться на плаву, когда волна накрывает с головой.
Но темнота уже здесь. Она обволакивает меня, крадётся от краёв сознания к самому его центру. Медленно. Неотвратимо.
И тогда я понял – для меня всё закончилось.
Глава 1. Глубокий вздох
"Иногда мне кажется, что моё детство пахло мокрой землей и ржавым металлом. Этот запах преследовал меня с самого утра, когда я босиком бродил по двору, пока брат не вытаскивал меня играть. Тогда я ещё не знал, что эти дни станут тем, что будет сниться мне по ночам.”
Я помню, как солнце било в глаза, когда мы носились по высокой траве за домом. Помню прохладную землю под ногами, влажную от утренней росы, и ветер, что бил в лицо, когда я мчался вперёд. Брат смеялся где-то рядом, лёгкий, шумный, неугомонный.
– Давай, Алекс, ищи меня! – крикнул он, скрываясь за сараем.
Я вздохнул, закатил глаза, но всё равно пошёл за ним. Мне было двенадцать, и я уже считал прятки детской забавой. Но он был младшим. Ему было всего пять. И он смотрел на меня так, будто я умел всё на свете.
После я шагнул за угол, ожидая увидеть его там – прижавшегося к стене, затаившего дыхание, как он делал всегда. Но место пустовало. Только старая деревянная дверь сарая была приоткрыта.
– Макс? – позвал я, заглядывая внутрь.
Тишина.
Внутри пахло пылью, прелыми досками и чем-то ещё – терпким, неприятным, как мокрая тряпка, забытая в углу. Полумрак заглатывал очертания старых инструментов, свисающих с крючков на стенах.
Я сделал шаг вперёд, прислушался.
Где-то в темноте раздался шорох.
Я сделал ещё шаг вперёд, моргнул, пытаясь привыкнуть к темноте. В сарае было прохладно, пахло сыростью и ржавчиной. Где-то в углу стояли старые ящики, сломанный стул, металлические банки, давно покрытые пылью.
– Макс? – позвал я снова, заглядывая за деревянный шкаф.
В этот момент что-то с грохотом рухнуло на пол. Я вздрогнул, сердце бухнуло в груди, а внутри что-то сжалось от резкого звука. Гвозди и куски древесины покатились по полу, подняв облако пыли.
– Макс! – теперь голос сорвался почти на крик.
Я резко обернулся и увидел его.
Он стоял в дальнем углу, прижавшись спиной к стене, широко распахнутыми глазами глядя на меня. Губы дрожали, руки были сжаты в кулаки.
– Эй, что случилось? – я уже собирался подойти, но не успел.
Что-то тяжёлое с силой ударило меня в затылок.
В глазах вспыхнула ослепительная вспышка, резкая боль пронзила голову, а потом всё вокруг рухнуло во мрак.
Я не знаю, сколько времени пролежал в сарае.
Сознание плыло, голова раскалывалась, словно что-то тяжёлое давило изнутри. В ушах стоял глухой шум, а запах пыли и сырости забивал лёгкие. Звуки снаружи казались далёкими, приглушёнными, будто я находился под толстым стеклом.
Резкий толчок в плечо.
– Алекс!
Я слабо поморгал, пытаясь сфокусировать взгляд. Мир передо мной плыл, расплывался в пятна, пока наконец не сложился в чёткое лицо.
Мама.
Её руки тряслись, губы плотно сжаты, на лбу пролегли глубокие морщины.
– Боже, Алекс, что случилось? – Голос у неё был резкий, но в нём слышался страх. – Кто это сделал?
Я открыл рот, но вместо слов вырвался лишь хриплый выдох. Голова гудела, всё тело казалось ватным.
И тут мама огляделась.
– Где Макс?
Вопрос пронзил меня, как удар в грудь.
Я резко попытался приподняться, но тут же накатила дурнота, мир перед глазами качнулся.
Макс.
Воспоминания хлынули разом. Он стоял в углу. Я увидел его перед тем, как…
Я сглотнул, сердце колотилось в груди.
– Он… он был здесь, – голос сорвался на шёпот.
Мама побледнела. Она резко вскочила, её глаза метались из стороны в сторону, будто она пыталась осознать, что вообще происходит. Она снова посмотрела на меня, и в этом взгляде было всё – тревога, страх, надежда, что я сейчас скажу что-то, что развеет её панику.
– Макс! – её голос пронзил тишину двора.
Я медленно