– А так? – дедушка Хусаин слегка прокрутил металлическим ломом-рычагом трубу, в которую была воткнута длинная жердина с самодельной антенной на верхушке.
Умелец-дед, каждый раз прочитав в журнале или подглядев в соседней деревне про новую антенну, заготавливал скудные в советские времена запчасти и мастерил, на зависть другим, улучшенную.
Лысая голова ушастого внучка выглянула из-за зарослей бережно ухаживаемых бабушкой комнатных растений в окошко с резными наличниками. Здесь были и красиво расцветшие красненькими мелкими цветочками «какие-то», и фиолетовые с жёлтенькими торчащими тычинками, не менее красивые «другие». Мальчик, не знавший названия всем «этим» фиалкам и декабристам, но прекрасно понимающий неминуемость наказания за выроненный в окно горшок, осторожно выглядывал с интересом, вставая на цыпочки, во двор.
«Хи-хи, старик опять новое собрал, – улыбался шалопай, высматривая деда меж листьев. – Потом будет ворчать, опуская палку и откручивая антенну.» Даже маленький Руслан понимал, что здесь, возле подножия Уральских гор, где, прижавшись картофельными огородами к речке Берхомут, их аул, не получал необходимого количества и качества картинок. Всё лучшее городские телевизоры и холодильники забирали себе: не дрожащее видео, свежие печенки и пирожные. А деревенским оставались уже засохшие. И то, спрятанные бабушкой в чулане под замок.
– Ну, чего ты на меня то смотришь? – дед заметил внука в окне. – что там не лучше показывает?
– Не-а.
– Так лучше или хуже? – седой мужчина начинал сердиться не то на внука, не то на сотую попытку улучшить изображение.
– Так же, как до этого, – поставил в тупик своим ответом мальчуган оторопевшего деда.
– Давай сделаем так, – предложил он внуку. – Я верну антенну на место, и начну поворачивать. А ты мне кричи: хуже или лучше становиться. Хорошо?
– Ага, – ушастая ехидная мордочка вновь появилась из-за зарослей цветов.
– Ты что тут делаешь? – одиннадцатилетний дядя дёрнул за рукав племянника.
– Я – дедушкин помогатель, – гордо парировал мальчик.
– Кто-кто? – засмеялся Азамат абзый.
– Помогатель! – повторил для «глухого» озорник.
– Не помогатель, а помощник.
– Я помогаю, значит помогатель! – упрямо настаивал на своём шестилетний «профессор русского языка». – Я же не помощничаю.
– Вы что там заснули, – недоумевающий голос деда прервал спорщиков.
– Ладно, пельмяник, закончишь, приходи в сарай. Там появился новый чёрненький цыплёнок.
– Во-первых, я не пельмяник, – с заумным видом возразил племянник. – Во-вторых, такого слова вообще нет. И в-третьих, мне не нравится, как ты меня называешь.
Еле-еле дождавшись, когда дед после неоднократных попыток настроить изображение телевизора отпустит его, шалун в чёрных шортиках с перевязями, скрещенными за спиной, одетыми без рубашки, понёсся в сарай. Согнувшись, оббежал сидящих на полу востроносых сестрёнок, надевающих на куклы розовую и фиолетовую вязаные шали.
– Где-где? – выпалил он, заскакивая в закуток, где кудахтала курица-наседка.
– Да вон в уголке ящика лежит, – абзый показал пальцем на чёрненький пуховый комочек. – Как назовём его? Каракай или карабаш?
– Мавр.
– А лучше Мрак или даже Сумрак…
– Точно. Пусть будет Сумраком.
С тех пор Руслан всегда наблюдал за чёрненьким цыплёнком, отличающимся от своих жёлтых братьев и сестёр. Сумрак, казалось, даже важной походкой пытался отличиться от них. Точь-в-точь как его отец, находящийся всегда на страже суетящихся куриц и разбегающихся в разные стороны в поисках «чего-нибудь поклевать» цыплят. Большой чёрный петух с отливающимися на солнце перьями фиолетового, синего и зелёного цвета, важный, как турецкий султан, расхаживал по двору. Взлетая на ограду, громко, на весь аул, оповещал всех, что он главный во дворе. Руслан, боясь острых торчащих шпор на его ногах, никогда не решался оспаривать это утверждение. А «хозяин двора» зорко следил, резко поворачивая голову, за своей большой семьёй и за воронами, каркающими на ветках размашистых ив. Деревья росли у арыка, протекающего вдоль двух рядов изб деревни. Изредка высоко в небе мелькали быстрые тени охотящихся на мелких птиц соколов, которые также не прочь были полакомиться жёлтенькими комочками.
Наблюдая за цыплятами и котом, аккуратно пробирающимся по штакетнику, выкрашенному в синий цвет и ограждающему садик с кустами смородины, Руслан частенько лежал в тени забора на своём друге – псе по кличке Актуш. Мягкая гусиная трава, выстилающая двор, служила им периной. «Общаясь» о всяких «важных» вещах и почёсывая белый «галстук» на шее молчаливого Актуша, мальчик, утомлённый разговором и солнцем, засыпал на чёрной шкуре собаки. Тёплый лёгкий летний ветерок шевелил шёрстку пса и убаюкивал запахами спокойствия маленького непоседу. В это время и Актуш опускал голову на траву, прикрывая глаза. И