«Погибель. Влияние Погибели, – прозвучало в голове Германа Грумберга объяснение архимагов. – Истоки стихий ослабли, равновесие мира под угрозой. В скором будущем начнутся катаклизмы куда как страшнее».
– Лорд Грумберг, вам срочное донесение! – вдруг ворвался к нему в кабинет запыхавшийся молодчик в форменной шинели. Лицо его было красно от мороза, на сапогах комьями налип снег, продрогшие пальцы в ворсинках от снятых пуховых варежек протягивали вытащенный из-за пазухи конверт.
– Ах ты ж, бестия! – мигом раздалось гневное ругательство из приёмной, одновременно с тем, как молодчика ухватил за шиворот стражник. – Простите, лорд Грумберг. Сказано ему было, что вы сейчас никого не принимаете, а он, у-у-у!
С этим грозным «у-у-у» стражник поднёс огромный кулак к лицу молодого мужчины, но тот не испугался, а с возмущением заголосил, что мол де донесение у него срочное. Герман Грумберг на это взирал молча. Он был согласен с поступком стражника, так как что‑то действительно важное ему бы другой гонец доставил, посолиднее. Но по итогу граф вдруг подумал, что это молодых ярая злоба красит, а с его седыми волосами подобное недостойно смотрится сродни старческой истерии, вот и вздохнул он грустно да сменил гнев на милость.
– Давайте сюда своё донесение, – требовательно и с демонстративным недовольством протянул он руку.
Молодчик горделиво расправил плечи и, подойдя ближе, помятый и, казалось бы, ледяной конверт Герману Грумбергу вручил. После чего бойко откланялся и вышел из кабинета. Вслед ему доносилось негромкое брюзжание стражника, но граф Мейнецкий к этим словам не прислушивался. Он уже вскрыл конверт и всмотрелся в строки.
Как он и предполагал, известие было не особо срочное и важное. Так, дельное. Но и то под вопросом. Поэтому Герман Грумберг задумчиво поджал губы, решая, что ему делать с информацией. Он мог бы проигнорировать сообщение, вот только… вот только другой ниточки к Анне Вэст у него пока не имелось, и по этой причине граф пришёл к выводу озвученным моментом заняться.
Отдав распоряжения по текущим делам, он ещё раз с грустью посмотрел за окно. Там всё было белым-бело. Метель не успокоилась, к вечеру начала завывать ещё громче. Для путешествий время было совсем неподходящее, но Герману Грумбергу надоело ждать известий. Лично выяснить всё необходимое он смог бы в разы быстрее, а потому граф уверенно вышел из-за стола и направился к телепортационному ритуальному кругу.
Задерживать вопросами королевского советника телепортисты не стали, и вскоре Герман Грумберг оказался в одной крепости, а затем в другой. Путешествие через телепортацию тоже имело свои ограничения, поэтому переместиться сразу в нужное место ни у кого не получилось бы. И так можно назвать чудом, что в отдалённом городке Брайдкрест, расположенном на окраине западной Верлонии, граф Мейнецкий оказался всего три с половиной часа спустя, как покинул столицу.
– Уж совсем темно, куда вы на ночь глядя? – попробовали остановить его служивые люди. Но Герман Грумберг видел, что в этих краях погода оказалась не столь свирепа как там, откуда он прибыл. Снег падал на землю мерно, ветра не было. Восходящая луна серебрила санный путь.
– Найдите извозчика, – твёрдо приказал он.
Спустя полчаса запряжённые четвёркой лошадей сани уже лихо мчались по дороге. Магические светлячки хорошо освещали пространство, кони не спотыкались, не увязали в сдвинутом к обочине снеге. Местность извозчику тоже была хорошо знакома, а потому относительно скоро показалась конечная цель пути первого королевского советника – обветшалое каменное здание, ограждённое высокой чугунной оградой.
– Вряд ли откроют вам по ночному времени, – шмыгнув сопливым носом, дозволил себе прокомментировать извозчик.
– Мне точно откроют.
С этими словами Герман Грумберг призвал сильный порыв ветра. Такой, что под его воздействием створки ворот едва не снесло. Они мгновенно открылись нараспашку, звонко грохотнули о стены. А затем во внутрь двора просочились десятки магических светлячков. Волшебные огоньки ловко пронеслись над запорошенной снегом землёй, над покосившимся колодцем и поднялись выше. Двор вмиг оказался освещён едва ли не лучше, чем днём, и, само собой, подобное вызвало суматоху куда большую, нежели проехавшая через ворота карета. В окнах большого, но неухоженного особняка, то и дело мелькали зажжённые свечи и лампы. Были видны силуэты людей, а вскоре один из них – седой мужчина в накинутом поверх ночной рубахи шерстяном плаще, вышел на порог.
– Кто это тут балует? – как можно грознее выкрикнул незнакомец и тростью, на которую опирался, угрожающе в воздухе взмахнул. Но, понятное дело, Герман Грумберг не впечатлился. Он вышел из кареты и