В 1971 году в журнале Artnews было опубликовано новаторское эссе Линды Нохлин «Почему не было великих художниц?». Нохлин обратила внимание на лакуны в истории искусства, когда речь заходит о женщинах. Воспринимаемые скорее как объекты, чем субъекты, женщины оказались вне поля зрения большинства искусствоведческих работ, и это серьезное упущение она настойчиво выдвигала на первый план. По примеру Нохлин искусствоведы-феминистки, в частности Уитни Чадвик, продолжили исследовать современные нарративы, ориентированные на мужчин, и в итоге изменили парадигму искусствоведения. Предполагается нечто большее, чем просто систематическое включение женщин в устоявшиеся дискурсы и классификации. Возникли новые горизонты понимания, которые, в свою очередь, включали в себя теоретические модели, заимствованные, помимо прочего, из структурализма, психоанализа и семиологии. Естественно, феминизм, понимаемый как множественность позиций, а не однозначный нарратив, сыграл ведущую роль в утверждении концепции более широкого искусствоведческого дискурса. Вопрос о том, что такое феминизм и что он отстаивает в искусстве, был постоянным источником пристального изучения, что и показала Чадвик еще в первом издании этой книги.
Прошло почти тридцать лет после первой публикации книги «Женщины, искусство и общество» в 1990 году. В то время мировоззренческая пропасть между творцами-мужчинами и их коллегами женщинами всё еще оставалась огромной. Хотя искусствоведы-феминистки подчеркивали особый вклад женщин в искусство и общественное развитие, гендерный дисбаланс по-прежнему был вопиющим и явно не в их пользу. Работ, посвященных исключительно художникам-мужчинам, выходило великое множество, в то время как творчество женщин отстаивали немногие избранные, в том числе Чадвик, Нохлин, Гризельда Поллок и Мэри Энн Коуз. Благодаря их непоколебимой решимости лакуны в истории искусства как дисциплины, ориентированной преимущественно на мужчин, постепенно устранили, а вместе с ними и дисбаланс. Тем не менее тридцать лет спустя мы сталкиваемся с миром искусства, который в коммерческом и институциональном плане по-прежнему отдает предпочтение мужчинам.
Музеи и выставки сыграли важную роль в том, чтобы о работах художниц узнали за пределами их домов и мастерских. Такие учреждения, как Национальный музей женского искусства в Вашингтоне (округ Колумбия, основан в 1981 году) и художественная коллекция Нью-Холл в колледже Мюррея Эдвардса в Кембридже (основана в 1986 году), посвященные исключительно женщинам-художницам, значительно расширили дискурс о творчестве многих модерных и актуальных художников. Аналогичным образом и временные выставки, такие как «ЧОКНУТЫЕ! Искусство и феминистская революция» (MOCA, Лос-Анджелес, 2007) и более поздняя «Женщины-радикалы: латиноамериканское искусство, 1960–1985» (Музей Хаммера, Лос-Анджелес, 2017), привлекли внимание к выдающимся мастерам, работающим под влиянием феминизма в разных географических регионах.
В то время как в центре внимания феминисток оказалось искусство ХХ и XXI веков, искусство, созданное женщинами в предыдущие столетия, тоже подверглось переоценке в свете растущего стремления интегрировать женщин-художников в искусствоведческий дискурс, слишком часто оставлявший их за бортом. Показательна в этом отношении выставка «Искусство Клары Питерс» (2016–2017), представившая работы художницы, мастера натюрморта раннего Нового времени; это первая выставка в двухвековой истории мадридского музея Прадо, посвященная женщине-художнику. Наконец-то женщин-живописцев всех исторических эпох начинают признавать самостоятельными мастерами, а не только объектами репрезентации.
Как отметила Чадвик в предисловии к пятому изданию книги «Женщины, искусство и общество», со времени первой ее публикации широкий художественный ландшафт претерпел существенные изменения. Более обширное в географическом плане, более инклюзивное в культурном отношении и разножанрово представленное в медиа, включая рисунок, живопись, скульптуру, фотографию, кино, видео и перформанс, – искусство, рассматриваемое в эпилоге этого издания, призвано рассказать нам о некоторых более широких проблемах, лежащих в основе современного творчества женщин-художников.
Предисловие
В числе основателей Британской королевской академии художеств в 1768 году были две женщины: художницы Ангелика Кауфман и Мэри Мозер. Обе – дочери иностранцев, обе активно подвизались в группе художников-мужчин, сыгравших ключевую роль в создании Королевской академии, что, несомненно, способствовало их членству. Кауфман, избранную в 1765 году в престижную Академию Святого Луки в Риме, по прибытии в Лондон в 1766 году провозгласили преемницей Ван Дейка. Она была самой известной художницей, связанной с декоративным и романтическим направлением классицизма, и в значительной степени способствовала распространению в Англии эстетических принципов аббата Винкельмана, ее, наряду с шотландцем Гэвином Гамильтоном и американцем Бенджамином Уэстом, считают популяризатором неоклассицизма. Мэри Мозер, чья репутация тогда соперничала с репутацией Кауфман, была дочерью Георга Мозера, швейцарского эмальера, первого хранителя Королевской академии. Модная художница, которой покровительствовала королева Шарлотта, она была одной из двух художников-флористов, принятых