Конечно, такими были не все. Я очень благодарна своей школе, и во многом именно потому, что в ней, как и в любой системе, были исключения. Вспоминая о годах обучения, в первую очередь я представляю чудесную учительницу по литературе, педагога по истории мировой культуры, свою самую первую учительницу по сольфеджио и фортепиано и многих других педагогов, которые были настоящими наставниками, за которыми хотелось идти. Конечно, в памяти не сохранились все детали их рассказов, но помнится прекрасная атмосфера, царящая у них в классах.
Мои родители отличались от других (да, так считают все дети, но поверьте мне) тем, что никогда не хотели, чтобы из меня во что бы то ни стало получился музыкант, хотя и отдали меня в школу при консерватории именно потому, что сами были тесно связаны с музыкой. Это отсутствие ожиданий снимало с меня огромный груз, который, как дамоклов меч, висит над многими другими детьми.
Поймите меня правильно. Моя мама – профессор консерватории, и, разумеется, ей казалось (и кажется), что музыкант – лучшая профессия из существующих. Да и наши домашние занятия нередко превращались в поле битвы – обычное дело для музыкантов и их детей, – особенно когда я восклицала: «Зачем мне этот чертов басовый ключ?» Тем не менее я всегда знала: если получу два и меня выгонят из школы, мир не рухнет.
Осознание того, что меня будут любить и с тройкой по сольфеджио (признаюсь, нередкая для меня оценка), и если чьи-то мамы будут обсуждать только меня, провалившую четвертной экзамен по гаммам, возможно, и стало главной причиной того, что сейчас, спустя ровно десять лет после окончания школы, я пишу эту (уже вторую) книгу, являясь лауреатом международных конкурсов и получая третье высшее музыкальное образование.
Вспоминаю занятия с моим главным педагогом – Мариной Вениаминовной Вольф, очень известной, воспитавшей множество потрясающих музыкантов. Не буду лукавить, Марина Вениаминовна вовсе не была мягким преподавателем: ноты летели из класса, меня нередко называли «кровопийцей». Но если спросить, есть ли у меня травма музыкальной школы, то отвечу: скорее, нет. И эта книга содержит ответ, почему так получилось, несмотря на способствующие этому условия.
Кстати, о книжках. Однажды на уроке, когда в очередной раз я никак не могла понять, почему, играя гамму, нужно обязательно подворачивать первый палец, а не, например, третий, Марина Вениаминовна повернулась к маме и сказала: «Олечка, вы, главное, не переживайте. Возможно, Наташа никогда не получит пять за гаммы (как в воду глядела) и не выиграет Конкурс Чайковского, – в этот момент в ее глазах явно читалось: „Вероятнее всего“, – но совершенно точно она найдет то, чем будет заниматься с удовольствием. Кто знает, может быть, она вообще будет писательницей!»
Глава первая. Травма музыкальной школы
Если хотите, чтобы ваш ребенок любил музыку и с увлечением играл на музыкальном инструменте, никогда не отдавайте его в музыкальную школу! Пусть он играет столько, сколько хочет, только ту музыку, которая ему нравится, и занимается индивидуально и с частным педагогом.
Не пугайтесь, это не моя мысль. Это цитата из поста одной замечательной женщины, которая ведет блог о психологии. Так бывает: читаешь пост прекрасного специалиста в своей области и понимаешь, что где-то есть логическая ошибка. В своем посте женщина рассказывала, что ее ребенок занимается музыкой и ему нравится процесс, а затем вспоминала свои годы в музыкальной школе и каким мучением это для нее было. В завершение она приходила к неутешительному выводу, что «музыкальные школы – зло».
В комментариях к посту множество читателей делились своими историями: «О да, я тоже ненавидел играть на фортепиано!», «Согласна, это сольфеджио и длинные занятия за инструментом отбили всю охоту ходить в музыкалку», «Музыкальная школа – источник травм для ребенка».
Очень хотелось вступиться и защитить музыкальное образование, объяснить, что дело вовсе не в сольфеджио и необходимости играть гаммы, а в конкретных педагогах, школах и нередко в установках самих родителей. Как человека, учившегося и работавшего в музыкальной школе, меня всегда расстраивают негативные ассоциации с этим дорогим мне местом.
С другой стороны, печалит и обратное. Я говорю о ситуациях, когда в беседе с коллегами упоминаешь травму музыкальной школы, но в ответ получаешь: «Я о таком не слышал!
Просто есть ленивые дети, которые не могут нормально работать, и взрослые, которые хотят свалить все на травму, чтобы не брать ответственность на себя. Все проблемы из детства: не такие родители, не такая привязанность, травмы музыкальной школы… глупости какие-то!»
Конечно, обе позиции представляют два крайних полюса, каждая из них неверна и имеет когнитивные искажения. Тем не менее представители обоих лагерей – «музыкальная школа – зло» и «все ваши травмы – выдумки» – встречаются ежедневно.