– Много убитых? – Наталья повернулась к санинструктору Гэри Ломбертсу, подошедшему сзади.
– Хватает, док, – кисло скривился тот.
– Из каких частей?
– В основном из пятьсот второго сто первой воздушно-десантной. Их больше всех потрепали…
– Ясно, – кивнула Наталья. – Раненые?
– Раненых немного, с десяток примерно. Тяжелых – шесть. Том сказал, что ночевать будем здесь, – передал Ломбертс приказ командира роты. – А утром, как рассветет, двинемся к посадочной зоне, вырубленной среди деревьев ниже по склону. Это порядка пятидесяти метров от вершины холма, но сейчас идти туда опасно.
– Я поняла. Раненых сейчас осмотрю. А всех погибших, Гэри, надо снести в одно место… Думаю, вон туда, – Наталья указала на два росших неподалеку молодых деревца. – И прикройте их плащ-палатками, чтобы не мокли.
– Да им теперь все равно…
– Выполняйте, – строго прервала она его возражения. – И поторопитесь: скоро совсем стемнеет.
– Есть, док.
Под ногами что-то зашуршало. Наталья опустила голову и замерла: из-под корней поваленного рядом дерева выскользнула небольшая зеленая змея и, скрутив тело кольцами, встала в стойку прямо напротив нее.
– Не шевелитесь, – прошептал санинструктор. – Может, сейчас уползет. Побеспокоили мы ее, видно…
– Ядовитая? – еле выдавила из себя Наталья, ощутив, что даже горло пересохло от страха. «Надо же, только что гуки вокруг палили, и – ничего, – мелькнула неожиданно смешливая мысль, – а тут всего лишь змея какая-то, однако я словно к земле приклеилась».
– Они тут все ядовитые, – все так же негромко ответил Гэри. – А это – бамбуковая гадюка. Один укус – и поминай, как звали. Проклятие!..
– Чего уставились?! Ломбертс, обделался, что ли?! – Вовремя подоспевший капитан Роджерс подхватил с травы брошенную кем-то лопату и быстрым движением разрубил змею пополам, вогнав лезвие орудия глубоко в землю. – Ты ждал, чтобы она дока укусила?! – вновь набросился он на санинструктора. – Сколько раз всем говорил: встретил змею – убивай немедля! Иначе рано или поздно она подкараулит в другом месте.
– Благодарю, кэп. – Наталья оцепенело и неотрывно смотрела, как извивается и дергается разрубленное надвое змеиное тело, как пасть гадюки распахнулась в агонии, извергая брызги яда.
– Здесь водятся тридцать три вида змей, док, – приблизился к ней капитан Том Роджерс, – и тридцать один из них – смертельно ядовиты. Поэтому приходится проявлять некоторую предвзятость – бить всех без разбору.
– Да, да, я понимаю… – Наталья почувствовала, как по спине покатились струйки горячего пота.
Отбросив лопату, Роджерс поправил шляпу с тигровой нашивкой. Намокнув от дождя, эмблема сто первой дивизии ВДВ съежилась, тогда как надписи над ней – «Сила Тигра» и «recon» (то есть «разведывательный»), – напротив, растянулись и неестественно скособочились.
– Идемте, док, – кэп крепко взял Наталью за локоть, – а то у меня там второго уоррента здорово покалечили – всю интимную сферу вдрызг разнесли. – Он криво усмехнулся: – Крови много потерял, пребывает в шоке и никому не дается. Может, хоть вам удастся его угомонить.
– Да, да, идемте, конечно, – с трудом оторвав взор от издыхавшей гадюки, Наталья кивнула и поспешила за капитаном.
– Я слышал, мэм, вы из России? – спросил Роджерс, помогая ей перебраться через поваленную корягу. – Давно?
– Да уж пятнадцать лет как, – слабо улыбнулась она в ответ.
– Не жалеете?
– О чем? Что меня там не повесили? Или не поставили к стенке? – Наталья пожала плечами: – Кто ж о таком пожалеет? Я ведь из так называемых «бывших». Классовый враг, словом.
– То есть просто выбора не было?
– В каком смысле?
– Ну, раз здесь оказались…
– А меня, кэп, никто сюда насильно не отправлял, я здесь по собственному желанию нахожусь. Параллельно, параллельно кладите! – крикнула она на ходу санитарам, переносящим тела погибших, и снова повернулась к Роджерсу, как бы в ожидании следующего вопроса.
– Не страшно? – Во взгляде покрасневших от усталости серых глаз капитана читался неподдельный интерес.
– Страшно, – призналась Наталья, опустив голову. – Но мне не привыкать. Я с юных лет на войне.
– В Европе воевали? – высказал он догадку.
– Да. От Сталинграда до самого Берлина дошла.
– А я воевал добровольцем в Арденнах, мэм…
Раненый уоррент лежал на земле. Подле него, пытаясь хоть чем-то помочь, суетились несколько солдат и два санинструктора. Парень был сплошь в крови, штаны напрочь разодраны. Два солдата держали его за руки. Один санинструктор, стоя на коленях у головы раненого, держал его за мочки ушей.