Благодарности
Работа над книгой доставляет радость, в особенности, когда есть люди, которым хочется выразить искреннюю благодарность за помощь в работе над ней.
I owe my heartfelt thanks to Harvey Ardman for his complete and full detailed Normandie’s history, for assistance, good will and kindly participation[1].
Премного благодарен автор Николаю Сергеевичу и Марине Григорьевне Широковым за внимательное, а иногда и строго критическое отношение к работе, за помощь в редактировании рукописи.
Хочется от всей души поблагодарить Льва Николаевича Скрягина за идею, за терпение и внимательность к автору, за интереснейшие материалы, без которых эта работа вообще бы никогда не началась.
«Напиши о “Нормандии” книгу», – предложил мне совершивший три кругосветных плавания настоящий «морской волк», когда однажды наш разговор перешел к обсуждению величайших судов мира и их роли в истории. Что ж, это было мне вполне по душе! К сожалению, Льву Николаевичу не довелось увидеть эту книгу…
Искренне благодарен автор Валентине Михайловне Левиной-Скрягиной за помощь в деле издания и ценные советы по содержанию.
Автор глубоко признателен Александре Ильиничне Ильф за любезно предоставленную возможность отобрать и использовать уникальные документы и фотографии из семейного архива, а также за проделанную огромную работу по редактированию рукописи и ценные советы.
Моя искренняя благодарность Герману Владимировичу Смирнову за интересный рассказ о семье В. И. Юркевича и о «Нормандии», за интересные факты о гибели лайнера.
Особо благодарен автор Юлии Викторовне Бельчич за ценнейшую исследовательскую работу по восстановлению биографии, творческого и личного портрета В. И. Юркевича, О. В. Юркевич-Крестовской и их семей.
Большое спасибо Владимиру и Светлане Улоговым за содействие в поиске источников и посещение монастыря «Ново-Дивеево».
Искренняя благодарность за трогательные воспоминания Светлане Вениаминовне Юсим, пассажирке «Нормандии» 1936 г., а также пассажирке «Бремена» (1930), «Европы» (1931) и «Олимпика» (1935).
Спасибо сотрудникам отдела личных фондов Российского государственного архива экономики, сохранившим во многом бесценный архивный фонд В. И. Юркевича.
Автор будет признателен всем, кто выскажет критические замечания, пожелания или дополнения.
Глава I. Русский иммигрант с «Рено»
Всё, что могло быть изобретено, уже изобрели.
Вечер 22 июня 1927 г. выдался теплым и приятным. Как обычно в это время на протяжении уже нескольких лет, Владимир Юркевич вернулся в свою небольшую квартирку на улице Брансион на юго-западной окраине Парижа. Утомленный дневной сменой у токарного станка на конвейере автомобильного завода, он присел в кресло и развернул свежий номер «Фигаро».
На первой же странице газеты он увидел большую фотографию нового лайнера «Иль де Франс», принадлежавшего пароходству «Компани Женераль Трансатлантик» (КЖТ). В заметке сообщалось, что сегодня это судно вышло в свой первый рейс через Атлантику. Также упоминалось, что при конструировании и строительстве этого первого крупного послевоенного пассажирского парохода были использованы новейшие достижения в области кораблестроения.
Так уж случилось, что Владимир Иванович Юркевич не был типичным служащим «Рено». Он родился 17 (5 ст. ст.) июня 1885 г. в Москве в семье действительного статского советника, известного московского педагога-географа и одного из основателей Русского географического общества Ивана Викентьевича Юркевича и Александры Николаевны (рожд. Иванской).
В молодости Иван Викентьевич был приглашен домашним учителем в семью С. И. Мамонтова, в пору расцвета абрамцевского художественного кружка. Прочные узы связывали И. В. Юркевича с художественной интеллигенцией и в последующие годы. Посвятив жизнь педагогике, он много сил и времени отдал воспитанию и собственных детей, оказывая на них большое влияние своим авторитетом.
В семье Юркевичей было три сына и дочь; Владимир был старшим. Из дневников гимназиста Владимира Юркевича можно вынести уверенное представление о нем как об очень самолюбивом, очень добросовестном и очень серьёзном юноше, сдержанном до застенчивости. За всё время учебы в гимназии он не проявил ярко выраженной склонности к какому-либо одному предмету: с равным интересом и одинаково успешно занимался и историей, и литературой, и иностранными языками, и математикой, и физикой.
Что касается внеклассных интересов, то юноша Юркевич увлекался всем, чем увлекались гимназисты в начале века: он был заядлый театрал, умел фотографировать, недурно рисовал, зачитывался Скоттом, Купером, Верном, умел и любил работать руками. Жизнь Юркевича в гимназические годы была столь насыщенной, что в дневнике встречаются сетования, которые даже странно слышать от подростка: «Если бы всегда у нас было по четыре урока, как бы было хорошо, я успевал бы и почитать, и порисовать, и попилить, а то всегда недостает на все времени».
Тем не менее в гимназических