Мороз крепчал, потрескивая ароматными еловыми шишками и сухими ветками столетних дубов, уснувших до весны. Странники на санях плотнее кутались в платки да шубы, а мужчины посвистывали пронзительно бегущим за обозом собакам, чтобы те не отставали от упряжек…
Но ни ясное синее небо, ни хрупкие узоры, спряденные зимою из скованных льдом рек, не радовали Марну в тот день. Девушка ехала на санях, опустив долу серые, полные печали очи, и не смотрела по сторонам. Ей было все равно, сломаются ли по дороге гибкие деревянные полозья, застанет ли санный караван на пути метель. Пусть бы даже на них напали голодные волки, и тогда Марна не вскрикнула бы от испуга. Все лучше, чем выходить замуж за немилого, да еще и разбойника, разоряющего мирные окрестные земли. И хотя она ни разу в глаза не видела своего жениха, но с детства много раз слышала о злом нраве Лиховрана.
Бывало, он жег деревни, оставляя людей без еды и крыши, грабил города и убивал коварно, со спины, посылая вслед богатырю отравленную стрелу. Что было нужно злодею – неведомо, ведь он налетал, как буря, унося с собой чужие богатства, а иногда и жизнь. В разграбленных городах Лиховран не оставался и ночи, возвращаясь всегда в свое каменное логово, которое, говаривали, находилось где-то в сырых северных пещерах у кромки Заветного леса.
А этой осенью, когда клены и дикий виноград пылали багрянцем, прибыл в деревню Марны посыльный Лиховрана, который принес в дом девушки лихую весть.
– Лиховран намерен жениться! – нагло ухмыляясь, заявил всадник, не слезавши с коня. – И в жену ему надобно не просто какую-то девку, а красавицу. А поскольку краше, чем единственная дочь здешнего старшины, не сыскать в округе, ей и быть женою душегуба. На зимнее солнцестояние отправляйте свадебный обоз с невестою во владения Лиховрана. А коли не сделаете, то к весне не будет на месте вашей деревни ничего, кроме черного пепелища!
Сказал так всадник и уехал прочь, зловеще щелкнув шпорами… А у Марны, стоящей на крыльце, оборвалось сердце. Ведь это ее отец был старшиною деревни, а больше не было у него детей. Выходит, ей зимой ехать в берлогу злодея Лиховрана.
Отгорела листвою осень, и Марна обреченно стала ждать холодов. Люди в деревне погоревали немного, да и забыли, ведь их беда обошла стороной. А старый отец Марны поначалу кричал, стуча кулаком по столу, что не пойдет его единственная дочь за убийцу-разорителя. Хотя сам хорошо понимал – нет у него выбора. Можно только смириться с бесправным решением Лиховрана либо умереть.
Потому не по годам мудрая Марна убедила батюшку, что до зимы еще далеко, и она обязательно что-нибудь да придумает. А потом, с первым снегом, успокаивала отца, что верно Лиховран не так страшен. И может, когда она станет его женою, он прекратит разорять окрестные селения.
И вот, с приходом зимнего солнцестояния, старшина деревни уже думал, что не так и жестоко отдать Марну за лиходея. Она умна и придумает, как спасти себя и односельчан. Пускай ему было жаль своего ребенка, но в лице ее он не видел страха, только холодное упорство в серых глазах.
Конечно, на самом деле горько было девушке восемнадцати зим отроду неволить себя, ведь о злом нраве ее будущего жениха складывали басни. Но Марна знала, что ослушавшись злодеева слова, навлечет беду на всю деревню. А ее отцу будет только сложнее расстаться с дочерью, если она станет рыдать да голосить.
Между тем вода на реке затянулась хрустальною коркой, и незаметно под порог Марниного терема подкрался назначенный день. Однажды утром девушка повелела людям собирать в дорогу свадебный обоз. Батюшка уже не отговаривал ее, а только вздыхал тяжело и уходил в дом, чтобы не видеть, как в гриву резвых коней вплетают пестрые свадебные ленты…
Вспомнив отца, Марна совсем запечалилась, но сейчас не время было плакать. Она знала, коли даст волю слезам, то никто не сможет унять ее. А этого допустить никак нельзя. Люди ее, лишь глядя на госпожу, оставались спокойны, ведь им предстояло ехать в берлогу самого Лиховрана.
Потому серые, как дно реки, глаза Марны оставались сухими. И только колдовская вода переливалась в них прозрачною дымкой.
– Тпру! – резкий окрик вырвал девицу из невеселых раздумий. Она подняла голову, скидывая с себя ледяное оцепенение.
Одни за другими сани встали, впереди началась возня и суматоха.
– Что случилось, Витко? – Марна потянула за рукав своего юного возницу.
– Кажись, деревья повалило бурей прямо на дорогу, госпожа. Я сбегаю погляжу. – Проворный хлопец живо спрыгнул на снег и побежал вперед, к завалу.
Путница осталась одна среди резных сундуков и свадебных свертков с приданым.
Впереди на дороге мужчины уже начали растаскивать черные, искореженные ветром и временем стволы, но деревья крепко сплелись корнями, не желая размыкать посмертные объятия. А тем временем небо давно потеряло свою лазурь и низкие темные облака грозились обрушиться на людей метелью или даже чем-то более страшным.
Марна потянулась и встала. От долгого