Дух испустила, когда догорела,
Свеча, сказавшая ночи – нет…
«Гроб – арт»
…Поваленных деревьев гробы,
Ноги глядят своею кромкой.
Мясников лесорубов труды
Не забудут ветви потомков.
Травы, сожженной весной,
Пепел писем листьям осенью.
Никто не считает своей виной,
Что голова Земли черная с проседью
…Посвящается памяти Вадима Сидура…
«Число «Враг»
Тридцать девять могил, и кресты маяки,
Геометрия смерти, и земли тупики.
И надгробия – скалы, черный цвет, белый плач,
Но никто не виновен, я был сам себе палач…
«За высоким порогом»
…Немного больше, чем грусть и слезы,
Точней настолько, что вянут розы.
Как ночью солнца не хватает света,
Так сил убиваться теперь уж нету.
Нет больше боли тупого чувства,
Моя досада – и в ранг искусства.
Я так возвышен, что еле слышим
Чуть больше Будды, чуть больше Кришны…
«Инь-Ян»
Иглы в воздухе – яркие, острые,
В небо впиваются, искрами радуя.
А потом с облака, с небесного острова,
Каплями влаги на землю падают.
Вдрызг разбившись о серую массу,
Превратятся в следы мусора многих.
Сорвавшись слезой с жалких лиц-масок,
Шрамы оставят на душах убогих.
В момент истины, правда наружу,
Ни один не уйдет, кто ложью запятнан.
Когда увидит, что небу не нужен,
Каждый поймет, где страх его спрятан.
И дождем разрыдается туча каждого,
Солнца радость даря другим.
Это две стороны чувства отважного,
Луч Земли и Неба, который неделим…
«Танцующие. Ларсу Фон Триеру»
…Я увидел их случайно в окне,
Они танцевали вечерний вальс.
И никогда они не расскажут мне,
О чем думали тогда и сейчас.
Они были прекрасны вдвоем,
Их имена не имеют значения.
Их окутывал танец, и в нем,
Было вечности мирное течение.
Для них не было никого на свете,
Лишь они, и все – многоточие.
Они танцевали вальс в лунном свете,
Они любят друг друга – точно…
«Двое»
Вдвое больше грусти гроздями,
Красной веткой два тела спаяны.
В высь уходя рассыпались горстками,
В кастрюле, поставленной на огонь, таяли.
Два ненужных жизни выстрела,
В висок толпе восемнадцатью граммами.
Чтобы их больше смогли высмеять,
Чтобы их тоже считали правыми.
Две половины сердца разломленного,
Слизь давящих из глаз по лицу.
Робким светом, через них преломленного,
Зрачок сужают любому подлецу.
Они – две тайны друг другу открытые,
Два одиночества в одну радость сомкнули.
Две души, о чужую ложь разбитые,
Силы в доверии черпать прильнули.
В них двоих правды в пол неба,
В двух их слезах океан помещается.
Их тела – голодному – хлеба,
Глядя на них, щербато смерть скалится…
«Нет, я не верю, что так все закончится»
Нет, я не верю, что так все закончится:
Дружба в предсмертной агонии корчится,
Любовь уничтожена, разбита, унижена,
Надежда из душ адским пламенем выжжена.
Ничто не поможет, не станет значимым,
Последние шансы на помощь утрачены,
Никто не спасется, и черною тенью,
Пройдет наша жизнь быстрым шагом к забвенью
«Ода тщеславию»
Через овалы глаз, через плоскость квадрата,
Хватаешь лучи, пробиваешь им души.
Ты вспоминаешь, что было когда-то:
Ты не был ни хуже, ты не был ни лучше.
Чернильные пятна корявых созвучий,
Как