Но к этой книге, вне сомнений, можно отнестись как к свое-образному документу ушедшей эпохи, тем более что она написана мыслящим человеком, ровесником XX века, которому самой историей было суждено стать субъектом творческого созидания, вызванного к жизни победой Великой Октябрьской социалистической революции, пройти поля сражений на фронтах Великой Отечественной войны, восхититься прорывом советского человека в космос. Все важнейшие вехи истории России XX века прошли через его сознание и судьбу.
Эта книга может стать интересной и для многочисленных учеников ее автора, которые благодаря ей, я думаю, будут иметь возможность и захотят вернуться в свою юность, сесть, хотя бы мысленно, за школьную парту и вспомнить свою школу после-военного времени, середины недавно ушедшего от нас столетия, дерзкого по своим свершениям исполина, покорившего космос, осмелившегося воплотить в жизнь древнейшую мечту о воспитании совершенного человека, и показавшего его обреченность на трагическую поступь, породившего фашизм и вызвавшего к жизни силы, способные одержать над ним победу. И конечно, эта книга не оставит, я думаю, равнодушными, в первую очередь, выпускников Сихтерминской средней школы Юхмачинского района Татарской АССР, где ее автор на рубеже 40— 50-х годов со всей щедростью своего неистового сердца стремился реализовать свое неординарное понимание миссии учителя истории и истории, как науки, в формировании личности.
Для самого автора это были годы, когда он постигал крутые зигзаги и премудрости развития этой древнейшей науки на историко-филологическом факультете Казанского государственного университета им. В. И. Ульянова-Ленина, куда он поступил, уже имея довоенный, многолетний (по окончании в 1931 г. Азербайджанского государственного политехнического института имени М. Б. Азизбекова) опыт работы инженера-технолога в нефтяной промышленности Сахалина, на Уралмаше, и фронтовика, артиллериста, за плечами которого были не только, артакадемия, но и Курская дуга, Корсунь-Шевченковск, Сандомирский плацдарм, знаменитая Пражская операция 9 мая 1945 года, великая победа над гитлеровской Германией, и глубочайшая вера в освободительную миссию Советской Армии.
Для нас, школьников, он был героем Великой Отечественной войны, о чем свидетельствовали его ордена и медали на гимнастерке уже без погон, в которой он часто приходил на уроки. Было бы преувеличением сказать, что Борис Львович сразу стал самым любимым учителем (любимыми были другие: наши прекрасные математики и среди них Ефросиния Ивановна Иванова; Надежда Петровна Ямщикова, завораживавшая нас красотой русского слова, Зоя Алексеевна Павлова, прививавшая нам любовь к языку Гёте и Шиллера). К истории же до прихода Бориса Львовича – а любовь к учителю начинается прежде всего с любви к предмету – мы были равнодушны. Лишь ему оказалось под силу изменить наше отношение не только к истории, как к предмету, но и само восприятие мира из глубины веков. Его сравнение истории с геометрией, воспринятое нами поначалу с иронией, заставило нас изменить отношение к истории. Он стал первым учителем, кто учил нас системному анализу общественных явлений и пониманию исторических событий в их причинно-следственных связях. Радуясь пробуждению в наших головах мысли, он не прощал расхлябанности формулировок. (Бывали случаи, когда отвечающий получал «двойку», заглядывая при ответе – с разрешения учителя – в учебник, если он не в состоянии был ответить на поставленные перед ним и имеющие прямое отношение к тексту вопросы: «почему?».) Уроки истории стали не похожи на все предыдущие и не соответствовали нашим представлениям об уроке вообще. Реакции на происходящее были неодинаковыми со стороны и других учителей, и родителей и, конечно, самих учащихся. Отношение к «эксперименту» на уроках истории, было разным, оценки полярно противоположными. Как ни странно, эту новизну с интересом восприняли наши, так называемые «двоечники», как-то сразу с радостью уверовавшие в то, что пришел-таки конец «зубрилам», которых им постоянно ставили в образец, и воспрянувшие надеждами изменить отношение к себе со стороны учителей. Это были по-истине трудные уроки постижения нашего собственного отношения к обретаемым нами в школе знаниям и понимания нашей собственной ответственности перед тем, как мы распорядимся полученными знаниями. Но в душу нам уже успела запасть мудрость восточной притчи, с которой поделился с нами Борис Львович пока знакомился с классом и изучал нас. Вот она эта притча. Домулло (учитель) пришел в класс, к своим будущим ученикам, передал написанный им самим учебник и попросил учащихся прочитать. «Мы ничего не поняли», – был ответ. «Плохой учебник», – сказал учитель. Через неделю он принес новый. Восторженный гул: «Нам все понятно!» – заполнил класс. Но наступила тишина. «Плохой учебник!» – сказал учитель и огорченный покинул класс. Еще через неделю он принес уже третий вариант учебника. «Нам все понятно, но у нас много вопросов», – был ответ. «Вот по этому учебнику и будем вместе учиться!» – сказал домулло. Мы поняли тогда, пожалуй, главное, какой учитель был его