Костя ужас до чего любил яблоки, и мама всегда давала ему с собой в школу одно или два – как полезный десерт после бутербродов. Но сегодня Костя второпях оставил пакет с едой на кухонном столе, потому был голодный, как медведь после зимней спячки. По крайней мере, живот у него урчал совсем по-медвежьи.
Полцарства за коня… Точнее, за Ирино яблоко.
Но полцарства Костя не имел, а треснутый стеклянный шарик у него в кармане вряд ли представлял большую ценность, потому ему и оставалось только мучительно страдать, не отрывая глаз от Иры Черновой.
Видно, Ира что-то почувствовала, потому что вдруг обернулась к Косте:
– Чернов, не хочешь доесть мое яблоко?
Костя нарочито медленно, будто делая Ире большое одолжение, взял царский подарок, с достоинством кивнул головой в знак благодарности, и схрумкал яблоко за милую душу.
И так ему хорошо стало на душе! Так благостно! Ни с того ни сего захотелось написать Ире стихи.
Когда Костя пришел домой, он по-быстрому отвязался от уроков, чтоб не отвлекали его от творческого замысла, взял чистый листок бумаги и принял позу роденовского мыслителя. Подпер подбородок правой рукой, нахмурился, уставился вдаль задумчивым и пытливым взглядом – таким же, как на Ирино яблоко… Дело пошло.
«Ира, ты лучшая из всех девчонок в классе!» – написал он.
Потом подумал, что масштаб не тот. Мелковато как-то получилось.
Зачеркнул и выдал:
«Ира, ты лучшая из всех девчонок в школе!»
Уже лучше, но все равно не впечатляет, снова засомневался Костя. Тут его внезапно озарило:
«Ира, ты лучшая девчонка в мире!»
Костя довольно потер руки. Оказывается, писать стихи совсем не трудно. Вот как у него ловко получается! Пушкин с Лермонтовым – наивные дети по сравнению с ним, Константином Черновым.
На этом дело застопорилось.
Дальше Костя испытал всё:
– и вскакивал
– и ложился на диван
– и взъерошивал волосы…
Никакого результата. Ни одной стоящей мыслишки.
Так. Ладно. Возьмем того же Лермонтова. Что он делал, когда в голове – хоть шаром покати?
Костя открыл томик стихов поэта.
«Тобою только вдохновенный, я строки грустные писал…» – наткнулся он на первой же странице.
Ага, вот оно что. Дело во вдохновении, сообразил Костя. Значит, всего и делов: приманить вдохновение. А потом – только и успевай записывать. Строчки сами будут выскакивать. Грустные Лермонтов гарантировал. А может, даже и веселые полезут.
Осталось только выяснить, где нынче берется вдохновение. Без интернета тут не обойтись.
Костя пошел в родительскую комнату, уселся за компьютер и набрал в поисковике: «Как ощутить вдохновение?».
Через мгновение он уже получил ответ: «За вдохновение отвечают вещества, называемые „гормонами счастья“. Чтобы „гормоны счастья“ начали вырабатываться, необходимы их компоненты, которые попадают в организм с едой. Соответственно, если хочется ощутить вдохновение – необходимо пополнить запасы нужных питательных веществ».
Костя с большим интересом стал читать перечень «волшебных» продуктов:
– сладости (горький шоколад, халва);
– семена и орехи (грецкий, миндаль, кешью, фисташки);
– молочные продукты (йогурты, молоко, творог)…
Вот здорово, обрадовался Костя. И в магазин тащиться не надо. В холодильнике почти всё есть, благодаря маминой средиземноморской диете. Или теперь ее нужно назвать «счастливой диетой»?
Начал Костя, естественно, со сладостей. Кто же откажется от шоколада и халвы, особенно если для пользы дела?
Съев целую плитку горького шоколада и солидный кусок подсолнечной халвы, Костя сел на место, закрыл глаза и стал ожидать наступления вдохновения. Прошла минута, две…
Ага! Есть!
«О тебе я думаю всегда, не забуду никогда!»
На этом он иссяк.
Что ж, рецепт удачных стихов найден. Наверное, Лермонтов с утра до ночи только и делал, что объедался.
Костя направился на кухню.
Миндаль мама держала в пиале на столе, а фисташки Костя обнаружил в буфете. Костя неторопливо уничтожил все домашние запасы орехов и вернулся на место.
Выждал пару минут, поглаживая себя по животу. И снова решительно взялся за ручку:
«Готов я ради тебя прыгнуть с крыши хоть куда!»
Очень даже неплохо, с удовлетворением сказал сам себе Костя. Вот что значат фисташки.
Он попытался выжать из себя еще что-то, но ничего путного не выходило. После нескольких бесплодных