– Ну, что ты все в себя втянул? Выдыхать надо, выдыхать… Понимаешь? Итак, всю жизнь. Давай еще попробуем, – сдержанно произнес дракон-папа.
– Что ты к нему привязался? – на пороге скалы в светлом передничке с крупными ромашками показалась дракониха-мама. Она хлопотливо наклонилась над маленьким черным драконом и попросила его показать горло. – Обжегся, гордый мой мальчик, – осуждающе покачала она головой в сторону отца.
– Что ты с ним нянчишься? – поругался на нее дракон-папа. – Он же не простой дракон, а черный…
– И что теперь, ему всю жизнь страдать? Но не получается огонь. И без него ведь прожить можно…Мы-то живем, и все прекрасно.
– Нет, – отрезал дракон-папа и нравоучительно поднял указательный коготь вверх. – Помни, Гвэле, ты огонь и сила. Огонь и сила. Всегда. Ты понял меня?
Маленький черный дракон кивнул, но в глазах у него стояли слезы. Вот уж сколько времени он безуспешно пытался приручить внутри себя пламя, но у него ничего не получалось. Сколько он ни пробовал, сколько ни тренировался, из его горла валил дым, а пламя так и оставалось внутри. Иногда ему хотелось быть обыкновенным красным или белым, ну или зеленым драконом.
–Такой случай один на миллион, – поговаривали старейшины, – чтобы у обычных не огнедышащих драконов родился бы черный дракон.
А потому почти с самого детства на Гвэле возложили повышенное внимание и излишние ожидания. Когда же стало понятно, что по каким-то внутренним причинам, пламя из его пасти так и не вырвется, драконы отвернулись от него. Этого было достаточно, чтобы по происшествию еще десяти лет повзрослевший Гвэле покинул родительскую скалу и отправился на поиски своего мира. Он летел над пашней и мельницей, небо раскрывалось над ним лепестками синевы, а зеленое солнце, отражаясь от его темной чешуи, падало на землю желтым светом. Гвэлешапи любил поглядывать на мелких людишек внизу. Они казались ему забавными: то друг на друга с дубинками пойдут, то дом строить начнут, раскричатся, разругаются, да по углам разным разбегутся. А потом снова, за мукой к соседу придут или свататься надумают.
– Суета-сует, – думал про себя дракон, – но когда сверху на все это смотришь, как-то становится спокойно и даже хорошо.
Обычно он не вмешивался в человеческие распри, и, оставаясь в стороне, тихо следил за тем, что будет дальше. А больше всего на свете любил Гвэлешапи наблюдать за закатным заревом на исходе дня, и за тем, как красноватые угли теряют краски, и тонкой струйкой утекает дым. А поутру, когда от росы влажные листья в лесу кажутся ярче обычного, он спускался на поле и подолгу лежал, рассматривая, как раскрываются голубые колокольчики. Как-то раз в очередной полет заметил он в загоне для скота маленького черного котенка. Котенку было не больше трех недель, он бежал по траве, забавно повиливая пушистым хвостиком. Гвэлешапи засмотрелся на него и подумал, что этот малыш похож на белый одуванчик, только в ночи. И вдруг у него непривычно заурчал желудок, все внутри перевернулось, и что-то подкатило к горлу. Дракон и подумать не успел, как начал стремительно снижаться, раскрыв огромную зубастую пасть.
Внутри него как колокол стучали слова:
– Огонь и сила. Ты огонь и сила…
Надо признаться, что скорость он набрал приличную. В то время не было никого сильнее дракона. И черная тень накрыла город. И солнце спряталось за ним, как будто бы его и вовсе не было. Люди перестали смотреть в землю и со страхом подняли глаза в небо. Казалось, суд Божий вот-вот совершится. А Гвэлешапи все летел и летел. Котенок же не обращал на него никакого внимания. Он шел по своим кошачьим делам. Перебравшись через небольшое ограждение, маленький черный котенок оказался за пределами двора. Впереди его ждали приключения. Он точно, определено точно знал, что там впереди в диком травянистом и тенистом лесу ждут приключения. Пока еще он не ведал, какие именно, но с предвкушением набирал скорость. И приминал мягкими лапками травинки на своем пути. Не почувствовать дракона он не мог, однако к своему небольшому возрасту котенок ни разу в своей жизни не встречался с драконами. А потому ощутив, как над ним бушует ветер, он только прижал ушки к макушке и ускорил шаг. Дракон же летел над землей так низко, что тень от его крыльев сминала под собой соломенные крыши сараев, а скот в страхе разбегался.
Маленький черный котенок миновал полосу с застоявшейся болотной водичкой и, выбравшись на сухой участок, уселся умываться. Правой лапкой ушко почесал, хвостик прилизал, и снова правой лапкой мордочку умыл. Пасть дракона раскрылась еще больше, он зашипел, задрожал и изверг из недр себя… Котенок широко раскрыл синие глаза и даже перестал умываться. Он ничего б не успел понять, если бы из пасти дракона вырвалось пламя. Но Гвэлешапи вдруг закашлялся, покрывая его облачком дыма, и без сил рухнул рядом с маленьким черным котенком, едва не пришибив его раскрывшимся крылом. И затих.
Где-то с минуту котенок стоял неподвижно, любопытно посматривая на большую гору, лежащую рядом с ним. А потом просто подошел к нему и лизнул в нос. Глаз дракона приоткрылся, и котенок с удивлением обнаружил в нем себя, только не черного, а рыжего.
Недолго