Комната на чердаке
Двадцать четвёртого августа тысяча девятьсот четырнадцатого года по старому Российскому летоисчислению я прибыла в Москву из Лондона по заданию бюро секретной службы. Наш агент, присланный сюда год назад, уже месяц не выходил на связь, и мне следовало отыскать его самого или хотя бы определить причину столь внезапного исчезновения.
Мысли о раскрытии конспирации службами Российской Империи я даже не допускала – Эдвард Крейг был опытным агентом, и просто не мог допустить ошибки в порученном ему задании. С ним даже мне было бы легко справиться, но год назад я не достаточно хорошо, по мнению начальства, владела русским языком. Поэтому отправили Эдварда, а я теперь должна была выяснить, что с ним случилось.
У меня была заготовлена весьма правдоподобная история: мой брат Иван Петрович Железнов из Екатеринбурга приехал в Москву в июле прошлого года чтобы изучать изобразительное искусство. Он писал мне каждую неделю, но вдруг письма перестали приходить, и я забеспокоилась. Поэтому приехала по его московскому адресу в надежде, что кто-то скажет мне, что с ним сталось.
Шестиэтажный доходный дом, где Крейг снимал комнату на чердаке, я нашла довольно быстро. Он располагался близко к самому центру города возле живописного сквера, обрамляющего квадратной формы небольшой пруд.
– Простите, – обратилась я к сторожу, протягивая конверт с адресом. – Мой брат снимал тут жильё, Иван Петрович Железнов. Может, вы его знаете? Месяц назад он перестал писать мне, может быть, он переехал?
Сторож – опрятного вида высокий старик лет шестидесяти – изучающим взором окинул меня сначала сверху вниз, затем снизу вверх. После чего размеренно произнёс:
– Я здесь работаю месяц. Предыдущий сторож, Фёдор Лыкин, говорят, хорошо знал вашего брата. Вам лучше поговорить с новым жильцом, Николаем Борисовичем. Он сейчас в отъезде, но должен вернуться завтра утром, около десяти часов – в девять прибывает поездом на Николаевский, ездил в Петербург.
Речь старика была хорошо выстроенной, без провинциального говора, с несколько протяжным звуком «а» – судя по всему, родился и вырос он в Москве.
– Спасибо, я приду. – Я убрала конверт в сумочку и спросила: – Позвольте полюбопытствовать, а что случилось с Фёдором Лыкиным, почему нельзя поговорить с ним?
– Странная вышла история, непонятная. В ночь на Илью, рассказывал мне Марков – жилец со второго этажа, мой дальний родственник, – топот страшный по лестнице раздался, а потом входная дверь хлопнула так, что со стен штукатурка посыпалась. Марков-то в окно выглянул – а сторож бегом от дома, дороги не разбирая, несётся. И так и нырнул в пруд! Утром искали, баграми всё дно истыкали – не нашли, будто и не было его. Видать, плохо искали. Напугал я вас, милая барышня? Простите, не хотел. Да вы бы всё равно узнали завтра.
– Всё хорошо, я не испугалась, я только удивлена, как же такое могло произойти. Я приду завтра поговорить с Николаем Борисовичем. Спасибо вам!
В «ночь на Илью» означало двадцать первого июля по Юлианскому календарю и второго августа по Григорианскому. Последнюю весть от Эдварда Крейга бюро секретной службы в Лондоне получило утром первого августа. Я гнала от себя мысль о том, что Эдвард мог исчезнуть так же, как несчастный сторож – утонуть в пруду по неизвестным причинам. Но почему не нашли тела? Я надеялась выяснить это на следующий день.
Ночь я провела в большой гостинице у самого Кремля. Номер был забронирован за неделю вперёд – как раз то время, что мне отвели в бюро на поиски Эдварда Крейга. По истечении недели я должна была покинуть Москву не зависимо от исхода предприятия – в Европе было неспокойно, Германия уже вела настоящую войну.
На следующее утро в девять сорок пять я уже была у пруда, в котором чуть больше месяца назад предположительно утонул Фёдор Лыкин. Спокойная гладь воды притягивала взор, отражения деревьев, росших по берегам, создавали в ней какой-то собственный мистический мир, по которому безмятежно плавали два белых лебедя и пять огарей.
Я обошла пруд по кругу и направилась к нужному мне дому. Сторож встретил меня, сообщив, что Николай Борисович уже прибыл и ждёт меня в квартире на шестом этаже с табличкой на двери «Н.Б.Смолянинов».
Поднявшись по лестнице, я сразу увидела нужную дверь и позвонила. Открывший мне мужчина был с виду ненамного старше меня, симпатичный, со вкусом одет и говорил, как и сторож, совершенно по-московски.
– Здравствуйте, – сказала я, – меня зовут Елена Петровна Железнова, я сестра Ивана Петровича Железнова, что снимал здесь комнату на чердаке. Я беспокоюсь о нём – письма перестали вдруг приходить.
– Я Николай Борисович Смолянинов, очень рад знакомству. Проходите, пожалуйста.
Я прошла за ним в гостиную, где домработница накрывала на стол.
– Выпьете со мной кофе? – Предложил Николай. – Мой родственник в Петербурге держит магазин кофе и чая превосходного качества, в Москве я такого ещё не встречал.
– Спасибо,