Не смотря на своё плачевное состояние, ель была домом для птиц и зверей. На самой вершине ели жил ястреб-тетеревятник. Он подолгу сидел на своем суку неотрывно, наблюдая, пространства, вверх и вниз по течению реки. Не известно было, либо он любовался открывавшимся видом, либо просто дремал.
Ниже было сооружено гнездо из веток, перьев, мха. Одна сторона гнезда была неумело обмазана глиной. Гнездо выглядело нелепо, также как и его асимметричное расположение относительно ветвей ели. Но оно было крепкое и совершенно не продуваемое. Хозяйка гнезда была ворона Карконта. Никто и никогда не называл ворону по имени. Все звали ее – бабушка Карконя. Ворона действительно была старой птицей; ее клюв и глаза обрамляли седые перья. Бабушка Карконя всегда вязала длинную шаль и носила платок в оранжевый горошек. Она никогда не покидала невезучую ель. Еду ей приносила племянница в клетчатой сумке. Когда- то с бабушкой Карконей случилась беда – она безвозвратно, до последнего пера потеряла свой хвост. Каких только историй ворона не рассказывала про утерю своего хвоста знакомым птицам и зверям. Историю про попадание в капкан звери и птицы забраковали, по причине ее невероятности. Слушатели могли поверить, что в капкане можно оставить крыло или лапу, а вот хвост – нет. Историю про нападение на ворону черных воронов, которые унесли хвост бабушки Каркони в лес за рекой, звери и птицы так же не поверили. Все знали, что вороны безобидные птицы и держатся своих сородичей. Остановились на истории про лису плутовку, которая хитростью унесла вороний хвост в зубах.
Еще ниже по ели жила белка в своем уютном и теплом гнезде. Белка была вся в заботах о своих маленьких бельчатах. Неизвестно сколько у нее было бельчат, но ворона Карконта говорила, что у белки «семеро по лавкам». Тем не менее белка начинала день рано, выходила на поиски еды бельчатам, затем ее можно было увидеть спускающейся к реке с корзиной настиранного белья, и уже когда, старая ель пестрела развешенными распашонками, можно было увидеть и самих бельчат, резвящихся на ели.
Почти на одном уровне по ели с гнездом белки располагался старый поползень Ивашка в своем ветхом дупле. Ивашка нашел новое жилье в береговом лесу, но почему-то не спешил покидать свое старое дупло на ели. Утром он уходил в лес на новую квартиру, неизменно опираясь на клюку, а вечером возвращался на старую ель.
А в корнях старой ели располагалась домик мышки. Мышка жила одна. Ее норка передалась ей по наследству от бабушки. Когда-то давно, в этой норке они жили втроем: мышка, ее мама и бабушка. Но пришла беда. Повадилась к ним под ель ходить лиса, что-то вынюхивая, тыча черным носом в оконце; пыталась грызть, скрести дверь, унесла коврик у двери. Бабушка сказала: «Надо уходить». Собрав узлы, семейство мышей ушло в поисках нового жилья. Мама говорила, что они скитались «по углам». Жили несколько дней у родственников, знакомых. Затем нашли новую норку на красивой лесной опушке. Бабушка плакала, вспоминая норку под старой елью, говорила, что зря ушли. Так как всему виной был заяц, который любил устраивать лежки у них под окнами. Поэтому то и лиса повадилась ходить к их норке, вынюхивая зайца. Но семья мышей не вернулась. Затем, когда не стало бабушки, получив в наследство норку под старой елью, мышка ушла жить на обрыв. А мама мышки так и живет в норке на красивой лесной опушке. Она часто навещает мышку, принося ей в узелке сочную бруснику.
2
Атмосфера соседства на старой ели была неоднозначна. Утром часто можно было услышать недовольные реплики.
– Не успеешь проснуться, шум кругом…
– Да как же можно так брякать дверью, подушка подпрыгивает…
– Да когда же ты, старый, угомонишься, в лес шастать, изменник…
Но часто можно было услышать и другие высказывания:
– Мышка, не ходи за ягодой, лиса по берегу бродит…
– Белочка, рубашонку ветер понёс, понёс....
– Бабушка, так ты закрой лапы своей шалью, не зря же вяжешь.
– И то верно, внученька, а то лапы мерзнут.
– Ивашка, долго не броди.
– Игнату поклон от нас передай.
Один ястреб не принимал участия в разговорах, не помогал, словом, не лез с советами. Жил как будто один на ели. И даже когда к нему обращались, делал вид, что не слышит, молчал. Все остальные привыкли уже к этому.
Наступило прекрасное солнечное утро. Мышка, подтягиваясь, вышла из норки, жуя семечки.
– Ну сколько можно? Неужели не прикрыть тише дверь? – донеслось сверху.
На это восклицание лучше было не отвечать. Это были риторические вопросы. Они канули в вечность.
Мышка подпрыгнула и проскакала на обрыв, заскочила на корень, свисающий над пропастью, и зажмурила глаза от открывшегося вида.
– Сегодня не упадем? – спросила ворона сверху.
– Да ты что, бабушка, разве это можно определить по дням? – ответила мышка.
– А то.
– Неужели