Альдред отошёл и достал из кармана дарёные часы на цепочке. Он призадумался:
«Подыхаю с голоду. Интересно, останется обед, когда закончим, или пехтура опять всё сметёт?..»
Награда стоила ожиданий. К девятнадцати годам Альдред уже добился немалого успеха в отделе кураторов. И сейчас он взбирался по иерархической лестнице.
Отчасти – потому что хотел сам. Но в целом, за неимением выбора. Его толкали вперёд, и сопротивляться импульсу было, как минимум, неразумно. Детали, препоны – всё это вторично.
Время показало, что у него есть необходимые таланты для освоения новой ступени. Работа с крестьянкой должна была доказать комиссии, что он достоин перейти от тупикового сана репрессора в кураторы-практики. Так повысится его статус в глазах скептиков. Что более важно, парнишку перестанут опекать и контролировать.
А это в его случае ценнее всего прочего!
Комиссия оставалась довольна его мягким подходом к Эдени. Хотя по их каменным лицам и не скажешь. Наставница тоже присутствовала. Когда они с Альдредом переглянулись, она кивнула ему, давая понять: всё в порядке, продолжай.
Мягкая сила убеждения – вот, чего ждут от кандидата. Без неё невозможно обуздать ораву враждебных магов. Даром что язык силы, язык боли есть самые понятные.
Власть над умами узников Башни – то, на чем зиждется порядок в Круге.
«Не одной сталью едины», – поговаривал Верховный Куратор. С хитрецой, с гордостью.
И ведь не врал. В противном случае, Альдред бы застрял в среде живодёров-репрессоров. Или, на худой конец, подался бы в миротворцы: там постоянно требуется свежее мясо. Текучка соответствующая.
Вот только таскать на своём горбу пуды металла – удовольствие сомнительное. Да и в среде непритязательных умов парень и сам бы начал угасать.
Оттуда обычно не подымаются. Флэй же и без того занимал один из низших ярусов пирамиды власти. В стане инквизиторов ему ещё расти и расти.
Следующие десять минут собравшиеся скучали, наблюдая за потугами онейроманта. Вида не подавали: им надлежало сохранять внешнюю невозмутимость, как бы ни хотелось закидать новенькую тухлыми яйцами.
Тоска – да и только.
Эдени всё надрывалась, пыхтела и шипела, пробуя войти в Серость осознанно. Её вены так и не загорелись. Только зря перевели нектар.
Альдреду стало ясно: мягкой силы недостаточно. Девке не хватает самоконтроля и ощущения собственного тела, чтобы Ритуал сдвинулся с мёртвой точки.
Наконец волшебнице надоело. Она опустила руки, выдохнула и нерешительно выдавила из себя:
– Я не могу… – А затем добавила уже громче, в отчаянии: – Бесполезно!..
– Пробуй снова, – безразлично отвечал инквизитор.
Обед – полноценный обед – и так пропустил тут с ней.
– Да не выходит! Я пытаюсь, честно! Ну без толку же! – завывала она,