Катя стучится в мою дверь.
Блин.
– Юля, тебе не пора потихоньку вставать?
Черт возьми, мне двадцать четыре! Я что, снова живу с родителями?!
– Мне сегодня попозже в офис, – буркаю я и быстро добавляю «спасибо».
– Ой, жалко… Тогда хорошего дня, а то мне уже пора идти. Надеюсь, позже увидимся.
Ну вот, опять: упрашивает провести с ней время, скрыто обвиняет, что я не завтракаю с ней. Меня прямо подташнивает.
Дверь квартиры захлопывается, и я внимательно прислушиваюсь, чтобы убедиться, что мадам на самом деле ушла, а не просто притворяется. Надо подождать еще несколько минут. Будет неприятно, если я встану, а она в это мгновение снова войдет, вдруг что-то забыла – плавали, знаем.
Когда времени остается уже совсем впритык, я осмеливаюсь выйти в остальную часть квартиры. Моей квартиры. Я чувствую запах тостов и догадываюсь, что вот-вот обнаружу крошки, разбросанные по кухонному полу, и прилипший к столешнице ножик, которым она намазывала джем. Если бы у меня были проблемы с давлением, оно бы поднялось уже сейчас, заранее. Почему она не может положить нож в посудомойку? Сложно поверить, но ведь именно для этого я ее и купила – а не просто для украшения.
Я несусь в ванную, чтобы не смотреть на кухню, но здесь тоже беспорядок. На полу и в раковине следы от пудры и тональника и длинные светлые волосы. Больше, чем обычно. Я ненавижу косметику… Запах Катиных духов все еще витает в воздухе, и мне трудно дышать. Я начинаю день с кашля и боли в горле. Спасибо, дорогая соседка. Каждое утро я думаю о том, чтобы выбросить в мусорное ведро ее сладкий бабушкин парфюм. Конечно, можно было бы просто объяснить ей: «Дорогая соседка, от твоих духов у меня астма, пожалуйста, не пользуйся ими в квартире». Но тогда она рассердится, не поверит мне и воспримет это как нарушение ее личных границ – тысячу раз бывало что-то подобное.
Ее и так все время бросает в слезы, потому что я кажусь ей слишком бесчувственной. Например, на днях я с особой подлостью заставила ее плакать. К сожалению, даже спустя полгода жизни здесь Катя так и не поняла, что, открывая дверь в гостиную, нужно ее слегка приподнимать, иначе она невероятно громко царапает пол. Стоит добавить, что я очень пугливая. И вот я сидела, значит, на диване, вся в книге, а она с громким «др-р-р-р» открыла дверь, входя в комнату, и я испуганно вскрикнула. Катя сказала: «Спасибо, но я не настолько страшная!» – и на ее лице была обида. Потом она расплакалась и убежала в свою комнату, громко хлопнув дверью. Я непонятно почему пошла ее успокаивать, вместо того чтобы спросить, все ли у нее дома. Синдром спасателя?
Почистить зубы, расчесать волосы и заплести их в косу – есть. «Ты выглядишь намного красивее с распущенными волосами», – всегда напоминает Катя мне, поэтому я снова распускаю свою косу мышиного цвета и завязываю пучок. Она называет это старушечьей прической… а сама пахнет бабушкиными духами.
Я мчусь в гостиную, хватаю с вешалки рубашку и тщательно проверяю, что она действительно моя. Некоторое время назад Катя накинулась на меня, как стервятник, и выхватила рубашку у меня из рук. «Это мое!» – ревела она. Я все еще была в полном недоумении, когда она через пару минут очень неубедительно извинилась: «Ой, нет. Извини, она просто ужасно похожа на мою новую». Неудивительно – ведь незадолго до этого она купила такую же, как у меня. Как будто я могла бы вписаться в какую-нибудь из ее рубашек для голодающих. Моя одежда на два размера больше, чем ее.
Ай, у меня что, нет других проблем? К сожалению, есть! И все время одни и те же! Я терплю молча (хотя иногда и вслух, если никто не слышит), но ничего не меняю. Моя бабушка всегда говорит, что я сама виновата во всех своих неприятностях, из-за которых так люблю часами переживать. Мол, эту энергию мне следовало бы использовать, чтобы что-то сделать со всем этим. Моя бабушка вообще противная, но иногда (точнее, уже довольно давно) я подумываю о том, что она, возможно, права.
Поэтому сегодня я настроена сделать все по-другому. Ну ладно, я пыталась уже несколько недель, но теперь я и правда это сделаю. Честно!
Взглянув на свой смартфон, я понимаю, что начинать прямо сейчас уже слишком поздно. Мчась в контору, я решаю для себя: сегодня ничего не проглочу (кроме еды, конечно).
– Доброе утро, фрау Пипер, – приветствует меня фрау Шустер и смотрит на свои часы, которые выглядят такими же старыми, как и она сама.
– Доброе утро, – отвечаю я и раздумываю, не стоило ли придумать в ответ что-нибудь получше.
Ее молчаливый упрек не так-то легко опровергнуть, если взглянуть на часы. Я могла бы, впрочем, посмотреть на корзину для бумаг, намекая на то, что ее слова для меня не более чем мусор, но кто бы это понял.
Сначала на кухню сварить