Мечты не то, чтобы позабылись. Ушли на второй план. Все мои подружки влюблялись, сходились-расходились, некоторые даже рожали детей. Я ждала принца. Из сказки.
А потом…знаете, судьба наверное. Сейчас я иногда думаю о том, что лучше бы этого не было. Чтобы я его не встречала. И сразу же пугаюсь этих мыслей – чем была бы моя жизнь без него?
Он был красив, как бог. И глаза у него были озорные. Знаете, как у мужиков, которые знают, что им все можно. Все простят. Встреча была совершенно случайной, парень мне не знаком, но я просто встала столбом, как дура.
– Позвольте, – сказал он. А потом подхватил меня за талию и осторожно переставил со своего пути, на котором я и замерла.
Я судорожно думаю – скажи же что нибудь! Что нибудь такое, чтобы не ушёл. Чтобы остался. Я не была закомплексованной, нет. И в разговорах с противоположным полом не смущалась. А тут – парализовало. В буквальном смысле слова. Спасла меня обычная бабская сумка – из ослабевших пальцев выпала. Из неё высыпались карандаши и блокнот. Он упал раскрывшись на моем последнем рисунке, я любила рисовать тогда, и сейчас рисую.
– Красиво, – сказал самый красивый парень в мире. – Ты сама рисовала?
Я посмотрела на портрет Лии, моей сокурсницы и подруги. Его я вчера вечером набросила, когда подружка сосредоточенно грызя ручку пыталась разобрать чего же она там на лекции написала. Набросок вышел живым. Казалось, Лия вот-вот повернется, отбросит прядь волос с лица, залихватски, как она умеет, улыбнётся.
– Да, – еле как выдавила я. – Я люблю…рисовать.
– У нас завтра вечеринка, – ответил он. – За третьим корпусом собираемся в девять вечера. Приходи.
И отдал мне блокнот. Руки наши соприкоснулись лишь на мгновение, но меня обожгло. Сколько с мальчишками целовалась, никогда такого не было, и тут на тебе. И взгляда отвести от его длинных сильных пальцев не могу.
– Меня Артём зовут, – и улыбнулся.
И я улыбнулась, невозможно было не улыбнуться. Он ушёл, а я так и осталась стоять там, куда он меня поставил, с блокнотом в руках. А потом словно проснулась и полетела в общагу, в которой доживала тогда последний год – заканчивала универ.
– Лийка! – ворвалась я в комнату. – Лия! Я влюбилась!
Подруга оторвалась от любовного романа, который читала, закатила глаза утомлённо.
– Свершилось, – ответила она. – Тебе двадцать один год почти, женщина. Пора бы уже.
Я засмеялась и закружилась по комнате. Вообще в нашем общежитии селили по четыре человека в комнату. Но наши соседки уже закончили вуз и уехали, подселять в последний год к нам никого не стали.
Сейчас комната с выцветшими обоями, которые мы ещё на первом курсе сами клеили, комната, которая так надоела, казалась лучшим местом в мире. Лия – замечательной. Весь мир – прекрасным. Я подскочила к подруге и громко чмокнула ее в гладкий лоб. Она засмеялась – счастье заразительно.
– Он такой… Не такой как все. Я на него смотрю и дышать не могу.
– Не задохнись только, – посоветовала Лия и чайник ставить пошла.
В ту ночь я мечтала с особенным упоением. Всех принцев, шейхов, звёзд подвинул парень, с именем, которое раньше мне глупым и смешным казалось. Я воображала наш первый поцелуй – дальше робко мечтать не смела. И только лишь от этих мыслей дыхание учащалось и в груди так гулко сердце билось. Ерзала, комкала простыни, вздыхала, чем не давала спать Лие.
– Одни беды от этой твоей любви, – в шутку заявила она.
На следующий день я пошла к третьему корпусу не дожидаясь назначенного времени – просто посмотреть, будет ли он там. Пропустила пару, так как путь не близкий, даже Лие не сказала ничего. Купила мороженое и уселась на лавочке – сентябрь в том году был на диво жарким. Ждала.
Дождалась. Он вышел из корпуса, посмотрел на наручные часы. А я им любуюсь, вчера пялиться было неловко, а на расстоянии самое то. Волосы светлые, которые не мешало бы уже подстричь. Джинсовые шорты, топорщащиеся нитками на коленях. Белая футболка. Вы скажете – сотни таких на улицах. Я возражу. Нет, он особенный. От него воздух словно заряжается и искрит, от него смеяться хочется и танцевать.
Я почти решилась его окликнуть, когда к нему подошла девушка. Поцеловала его. Да, всего лишь в щеку, но первый в моей жизни спазм ревности был мучительно болезненным. Он выворачивал наизнанку. Артём рассмеялся, приобнял девушку, которую я уже ненавидела, за талию, и они пошли прочь.
– Я буду лучше, – сказала я себе. – Ни у одной бабы не будет против меня шансов.
Тогда, в тот день во мне впервые, по-настоящему проснулась женщина. Ревнивая. Желающая быть красивой для своего мужчины. Вечером я сходила в душ. Впервые в жизни, подумать только, побрила ноги, и очень печалилась, что в одном месте немного порезалась.
– Не ссы, – отмахнулась Лия. – На тебе юбка такой длины, что никто эту царапинку и не заметит.
Лия уже дважды крутила бурные романы, я считала её дамой опытной.
– Думаешь, я