Джулька, молодая овчарка, была питомцем Тиграна, одного из поваров, смуглокожего и седобородого. Отчества его Ярик не знал. Ранним утром и под вечер Тигран прогуливался с Джулькой в лесу за территорией лагеря (пацаны не раз наблюдали это из окон корпуса), а пока работал, оставлял ее на цепи в конуре, которую сколотил на заднем дворе столовой, в перерывах выходил покормить остатками еды и мяса на костях.
И нигде, кроме миски Джульки, их было не раздобыть. Куриных ножек в столовой не давали, это было обидно вдвойне – Ярик их обожал. Правда, такие, которые готовила мама. И в супах мясо плавало без костей: все лучшее детям. Ярик даже думал напроситься у Тиграна покормить Джульку и так перехватить косточку, но повторки не поддержали: лишние подозрения, еще запомнит. Ждать до родительского дня, когда кому-нибудь наверняка привезут жареную курочку, они тоже не хотели. Ничего не оставалось, как стащить кость из миски, которая на деле была небольшим металлическим тазом.
Раздумывая целый день, Ярик в итоге решил прокрасться к конуре под вечер, когда Тигран и Джулька, как обычно, уйдут в лесок на прогулку. В лагере в это время как раз будет кинопоказ в клубе, оттуда-то он и отлучится ненадолго.
Как на зло, показывали второго «Человека-паука». А ведь Ярик так хотел сходить на него в кинотеатр, но родители пожалели денег. Максу, одному из повторок, пришлось буквально выталкивать Ярика с кресла.
– Давайте завтра, – шептал он. – Завтра дискотека будет, и я сбегаю.
– Завтра мы уже пойдем к озеру, нужно сегодня, – настаивал тот.
– Но…
– На обед сегодня что было? – спросил вдруг Максим.
Ярик опешил. Подумал, вспомнил – оба брата-близнеца на обеде были, так чего он спрашивает?
– Суп, – пожал плечами, – который борщ.
– С мясом?
– Ну да.
– А значит что? – напирал Макс, при этом не отрывая взгляд от экрана.
Ярик сообразил и вздохнул:
– Джулька получила косточку.
– Вот видишь, давай быстренько туда и обратно, как раз на концовку успеешь.
Ярик кивнул:
– А кастрюля? Я вот сейчас кость стащу, а окажется, что зря, вдруг у вас…
Не договорил. Максим обернулся к нему, забыв о кино:
– Не вдруг, понял? У нас все схвачено. Давай, не теряй время, или мы без тебя…
– Да не, я ж сказал – значит, все… Сейчас, ладно.
И пригнувшись, Ярик засеменил к выходу.
Пробежав сотню метров, сообразил, что палевно, и перешел на шаг. Вроде как гуляет, дышит свежим воздухом перед сном. На пару-тройку встречных не взглянул, понадеялся, что это взаимно. Обошел столовую и подкрался к забору из сетки-рабицы, ограждавшему задний двор.
За забором было тихо. Двери в столовую – заперты, свет в окнах не горел. Чирикали птицы в лесу, подступавшем с другой стороны, да тихо щебетали их мелкие сородичи, бегая по площадке в поисках крох. Конура прижималась к забору метрах в десяти, на земле свернулась змеей пустая цепь. Джульки не было, а миска… Нужно было пройти дальше, чтобы заглянуть за конуру.
Оглядевшись и не заметив никого, Ярик затрусил к ней вдоль забора. Шелестела под ногами трава, колотилось сердце. Он пригибался, чтобы кусты, посаженные вдоль дорожки, хоть немного его прикрывали.
Из-за конуры показался тазик, то бишь миска. Ее стенки покрывали засохшие остатки еды, а за край концом выступала обглоданная кость. В сумерках она напоминала белесую палицу.
Оставалось перемахнуть через сетку-рабицу, преодолеть пару метров до миски, забрать кость и свалить. И только теперь Ярик задумался: а куда он денет кость? Ему же с ней в клуб возвращаться, куда он ее спрячет?
Пока гадал и корил себя, что не прихватил ни пакета, ни бумаги, в конуре что-то стукнуло, кто-то внутри прорычал. Ярик замер, задышал часто. Убежал бы сломя голову, если бы пальцы не вцепились намертво в сетку. Затем из конуры полезла волосатая босая нога. Не лапа, сообразил Ярик. Но это совершенно не успокоило.
«Оборотень! Это оборотень… Джулька – оборотень!» – завыло сиреной в голове.
За одной ногой последовала вторая. Уже в шлепанце.
Надо было бежать, пока Джулька не поняла, что ее секрет раскрыли. Какой-то Ярик из пятого отряда, совсем не Ван Хельсинг и даже не Человек-паук. Да ведь все равно, беги – не беги, она же выследит его по запаху. Попал! Он…
Наконец отпустил сетку. Та, вредная, скрипнула. И сердце сжалось, он отпрянул. Оборотень, вылезший уже наполовину, подпрыгнул от звука, ударился спиной о конуру и выругался матом. Так натурально, что у Ярика отлегло. Он огляделся и думал уже нырнуть в кусты позади, когда услышал:
– А ты кто?
Обернулся. На него смотрел в шортах и майке коренастый паренек со светлыми волосами до плеч.
– Никто, – буркнул Ярик.
– Ты, блин, шпионишь, что ль? Колись, кто подослал? –