Но я ждала особенного вампира.
Я не так уж часто выбиралась из дома. Не потому что я недостаточно хорошенькая – достаточно. Голубоглазая блондинка двадцати пяти лет, с сильными ногами, пышными бедрами и осиной талией. Мне шла летняя форма, которую Сэм выбрал для своих официанток: черные шорты, белая футболка, белые же носки и черные «найки».
Но со мной кое-что было не так. Я называла это «отклонение».
Завсегдатаи бара думали, что у меня не все дома.
Как бы там ни было, на свидания меня звали нечасто, и для меня были важны даже малейшие знаки внимания. И вот он сел за один из моих столиков – настоящий вампир.
Я сразу поняла, кто передо мной. Надо же – больше никто не обратил на него внимания. Никто не догадался! Но я увидела, что кожа вошедшего чуть заметно светится, и сразу все поняла.
Я готова была плясать от радости и даже подпрыгнула на месте прямо там, за барной стойкой. Сэм Мерлотт, мой начальник, поднял взгляд от коктейля, который смешивал, и слегка мне улыбнулся. Подхватив поднос и блокнот, я направилась к столику, который занял вампир, надеясь, что помада не успела смазаться, а высокий хвост – растрепаться. Я была напряжена. Уголки губ подрагивали в улыбке.
Он казался погруженным в собственные мысли, и мне представился шанс как следует его рассмотреть прежде, чем он заметит меня. В нем было чуть меньше шести футов роста – по крайней мере, мне так показалось. Густые каштановые волосы, зачесанные назад и достающие до плеч, очаровательно-старомодные бакенбарды… разумеется, он был бледен – как и положено ожившему мертвецу, если верить старым сказкам. Политкорректная теория, которой на публике придерживалось большинство вампиров, гласила, что они стали жертвами вируса – тот на несколько дней привел их в состояние, подобное летаргии, а впоследствии наделил аллергией на солнечный свет, серебро и чеснок. Детали зависели от газеты – о вампирах писали почти все.
В любом случае у него был красивый, четко очерченный рот. Темные, от природы чуть изогнутые брови. Горделивый профиль – в точности как на византийских мозаиках. Когда он наконец поднял взгляд, я увидела его глаза: радужка на несколько тонов темнее волос, белки – какого-то нереального оттенка белого.
– Что вам принести? – спросила я, счастливая чуть ли не до заикания.
Он поднял бровь. Спросил:
– У вас есть синтетическая кровь? В бутылках.
– К сожалению, нет. Сэм обязательно закажет. На следующей неделе появится.
– Тогда, пожалуйста, красного вина, – голос у него был спокойным и чистым, как журчание ручья меж камней.
Я громко рассмеялась. Слишком идеально.
– Не обращайте на нее внимания, мистер. Это Сьюки, у нее не все дома, – раздался знакомый голос от углового столика. Радость померкла, хотя я все еще чувствовала застывшую на губах улыбку. Вампир продолжал смотрел на меня – наблюдая, как мое лицо теряет краски.
– Сейчас принесу вино, – сказала я, отступая.
Я не смотрела на самодовольную ухмылку Мака Рэттри. Они с женой Дэниз проводили здесь почти каждый вечер. Про себя я звала их крысиной парочкой или просто Крысами – они взяли в аренду трейлер на Углу Четырех Улиц и с тех пор всеми силами делали мою жизнь невыносимой. Я все еще надеялась, что однажды они исчезнут из Бон-Темпса так же внезапно, как появились.
Когда они в первый раз пришли в бар, я подслушала их мысли – знаю, низко с моей стороны. Но мне, как и всем, бывает скучно, и, несмотря на то что по большей части я не пускаю мысли посторонних людей к себе в голову, иногда я просто сдаюсь. Так что я знала о Рэттри кое-что, чего, возможно, не знал больше никто. Во-первых, что они сидели в тюрьме – правда, я не поняла, за что именно. Во-вторых, какими мыслишками обо мне забавлялся Мак Рэттри. И еще – из мыслей Дэниз я узнала о том, что два года назад она бросила своего новорожденного ребенка и что Мак не был его отцом.
А еще они не оставляли чаевых!
Сэм наполнил бокал домашним красным вином и передал его мне, поглядывая на занятый вампиром стол. Когда наши взгляды встретились, я поняла: он тоже догадывается, что новый посетитель из немертвых. Мы с Сэмом оба были светловолосыми и голубоглазыми, но его глаза были яркими, а в моих голубой смешивался с серым. Его волосы были жесткими, и их оттенок напоминал скорее красное золото. Всегда загорелый, Сэм мог показаться худым – если бы я не видела, как он, сняв рубашку, разгружает очередной грузовик. На физическую силу он не жаловался.
Я никогда не подслушивала мыслей Сэма. Он мой начальник, а мне уже приходилось увольняться из-за того, что мои начальники думали то, о чем бы мне совсем не хотелось знать.
Но Сэм ничего не сказал. Он просто передал мне вино. Я осмотрела бокал, убеждаясь в его идеальной чистоте, и вернулась к занятому вампиром столику.
– Вино, сэр, – церемонно сказала я, опуская бокал прямо перед ним. Вампир снова посмотрел на меня, и я воспользовалась возможностью