Герои много разговаривают, пытаясь понять друг друга… и самих себя, что еще сложнее.
Здесь, у самой кромки бортов,
Друга прикроет друг.
Друг всегда уступить готов
Место в шлюпке и круг.
Его не надо просить ни о чём,
С ним не страшна беда.
Друг мой – третье моё плечо –
Будет со мной всегда.
/Г. М. Поженян. Песня из х/ф "Путь к причалу" (СССР, 1962 г.)/
*
"Пропустил всего один удар, и оказался в полном дерьме… Вся подготовка псу под хвост… Я проиграл, этого не может быть!"
– Убей его! Убей! Убей! Убей его! Давай!
Все это стадо в зале еще полчаса назад обожало его, а теперь жаждало его крови. Стоило только упасть, разочаровать их. Этого кумирам не прощают. Стадо, беснующееся стадо, как те овцы, в которых, если верить библейской притче, вселились бесы, изгнанные Спасителем из одержимого. Или это были свиньи?.. Искаженные лица, в которых не осталось ничего человеческого, слились в одну массу – красные, потные, с уродливо растянутыми орущими ртами и тусклыми, без единой мысли глазами, как у дешевых пластиковых кукол. Мужчины в дорогих смокингах, женщины в вечерних нарядах вопили, как бешеные, требуя, чтобы новый кумир, боец, бросивший ему вызов и сваливший его с ног, довел дело до конца.
И даже Веллингтон, который только что заискивал перед ним, уже смотрит не на него, а на победителя, этого низкорослого чернявого парня, индейца-метиса, готовится целовать его в задницу. Первая крыса в "Риме", бегущая от поверженного хозяина. Крысы… Все они крысы. И ради них он поставил на кон, как выяснилось, свою жизнь…
Вопли и улюлюканье были для него более мучительны, чем боль от серии ударов, которую провел чернявый. Шумело в голове, дышать было больно после удара в грудную клетку, глаза заливало кровью.
Нет, бой еще не окончен, рано вы Лазаря поете, суслики, я еще могу сражаться, вы еще пожалеете, что требовали меня убить, сейчас я только встану…
Он рванулся, чтобы сесть, и тело, всегда такое ловкое и выносливое, взвыло от боли каждой клеточкой. Плевать, главное – встать на ноги, а дальше он быстро расшевелится, он продолжит бой, еще ничто не кончено…
– Убей-убей-убей!!! – верещали в зале.
Индеец медлил, глядя то на него, то на публику. Ну, давай же, подойди для последнего удара, и поймешь свою ошибку… И это будет последняя твоя мысль. Я – боец, не знающий поражения, король подземного мира, ты еще увидишь… Напоследок.
Парень остановился над ним, глядя сверху вниз. Выглядел он изрядно помятым, двигался как-то боком, физиономия напоминает отбивную, ногу приволакивает, дышит с трудом – "Одно ребро я ему точно сломал!". Похоже, ему нелегко держаться на ногах, парень мобилизует всю силу воли, чтобы не рухнуть рядом и не вырубиться. "Ну, давай… Что ты там собираешься? Ударить или свернуть мне шею? Не тяни, публика ждет… Будет им сюрприз, когда ты ко мне приблизишься!"
Он все же приподнялся на локтях и утвердился, полусидя на арене – чтобы не лежать, как бревно, перед человеком, который собирается его убить.
В беснующемся зале он быстро нашел взглядом свою "королевскую" ложу. Да, она там. Вскочила с трона, лицо бледное, серые глаза широко раскрыты. "А, и ты способна волноваться, железная девчонка… Не бойся. Я не дам так просто себя убить. Тем более при тебе… Черт, только бы встать и не вырубиться раньше времени…"
Парень все стоял и смотрел, не пытаясь нанести заключительный удар. Смотрел на него. Медлил. "Читает мысли, сукин сын? Чего он ждет, мать его?"
– Оставайся лежать.
Что? Вроде по голове его настолько сильно не били, чтобы слуховые глюки пошли… Он не ослышался?
– Оставайся лежать и будешь жить.
Он ошеломленно смотрел снизу вверх на чернявого. Да, парень в самом деле это сказал. Собирается пощадить его. А он этого не ожидал после того, как убил на ринге его друга, подослал головорезов к другому его товарищу, и именно бойцы из "Рима" разгромили и сожгли ферму родственников узкоглазого недомерка…
Да, парень не собирается его добивать. "А я бы не пощадил поверженного противника… Его друга я не пощадил. Но это была вендетта за недопустимую ошибку… Твой убитый друг заслужил свою участь и был недостоин пощады… Только я об этом трепаться не собираюсь. Тем более с тобой… Главное, что я знаю: я поступил правильно… Иначе было нельзя"…
Его тело отказывалось повиноваться его воле. Странно, вроде не так уж сильно он расшибся, а боль сковывает движения. Или это что-то другое? Он ведь не расслаблялся, не отдыхал с тех самых пор, как завязалась эта история с друзьями чернявого парня… И устал. "Неужели все было зря? Где же я ошибся? Зато теперь я знаю цену обожанию публики… Стоило ли расшибаться в лепешку ради этих ублюдков, которым все равно, кого обожать? Теперь у них новый кумир. И он мог бы убить меня, как от него требуют. Но он этого не делает.