Парочка тут же подтвердила мои выводы. Их разговор перешел в мемуарную плоскость. Они вспоминали общих знакомых и былые горячие дела. Бросились обсуждать какого-то сотрудника. Тот, кто покрупнее телосложением, сделал неутешительный вывод:
– Нет, дела настоящего он не знает. Это разве работа – издалека пулять по цели. Врага нужно встречать лицом к лицу. И брать за горло. Вот это работа.
– Это факт, – кивает его напарник.
Дальше здоровяк пускается в воспоминания о местах и лицах, хорошо им известных, но о которых не грех рассказать и в сотый раз:
– Заходим мы в тот домик. А там эти, террористы хреновы, расслабляются. Даже глаза продрать не успели. Попытались что-то изобразить. Я одному ногой по шее – готов. Другому прикладом в лоб – хорошо получилось. Окончательно. Вот это работа. Лицом к лицу.
Потом их вызвал замминистра. И я услышал доносящиеся из кабинета радостные приветствия, обнимания с похлопываниями по плечам. Видимо, ребята пришли не за тумаками от начальства, а за плюшками и пряниками. Ну что же, заработали они все свои плюшки честно. Хрясь – прикладом, бах – ногой. И двумя террористами стало на земле меньше. И теперь те не отнимут чьи-то жизни. Спецназовцы отлично выполнили свою работу.
Полицейский спецназ. Всю свою службу в МВД мне было как-то спокойнее, что есть «тяжелые», как их называют в оперском народе, на которых всегда можно положиться. Люди, чья судьба – это война без конца и без края. Долг которых сломать врага, взять живым, а то и уничтожить. А если надо, то самому лечь на амбразуру. Есть те, кто посвятил себя странной жизни на границе между светом и тенью, где они выступают защитниками, а порой и карающим мечом, и судьей.
Что такое жизнь на этой самой границе добра и зла? Это вообще трудно описать в обычных повседневных категориях. Доводилось и мне по службе входить в квартиры, где тебя могли встретить выстрелом в грудь. И «паковать» бандосов на улицах, рискуя получить ножом в живот. Ощущения непередаваемые. Все твое существо вытягивается в натянутую тонкую струну, протянувшуюся между нашим вещественным миром и Вечностью. И порвать эту струну может одно лишь малейшее движение пальца на спусковом крючке. Но ты шагаешь вперед, потому что так надо. Потому что ты на это заточен.
А потом, когда все закончено, приходишь в себя, не давая разгуляться воображению в его любимом стиле «а вот если бы…» Нет никаких «если бы», есть только сейчас.
Впрочем, такой экстрим у обычного опера бывает не так часто. А для полицейского спецназовца он становится смыслом и содержанием всей жизни. «Спецы» всей душой пребывают в пространстве насилия, боли, побед и поражений. В пространстве войны. Это их самоотречение. Их вечный нескончаемый подвиг.
Я не намерен расписывать историю полицейского спецназа, какие-то вехи развития, геройские образы героических бойцов. Это просто мои личные воспоминания о моментах, когда вместе с этими людьми приходилось вторгаться в пространство вечной войны за закон и справедливость. То самое пространство, где и наша жизнь, и страна, и процессы, происходящие в ней, видны четко, ясно и сжато – как в магическом кристалле.
При этом не ставлю цель приукрасить что-то, сгладить углы. Пишу то, что осталось островками в океане моей памяти. И что явилось иллюстрацией лихолетья, в которое опустилась наша страна, и того тернистого пути, по которому нам приходится сейчас выходить из него…
Глава 2
От ОМОНа до спецназа
Я подошел к крыльцу желтого двухэтажного особняка в одном из Колобовских переулков, ветвящихся рядом с Петровкой. Тут же ко мне подлетели молодые, подтянутые ребята со специфической уверенностью в движениях, голосе и в поведении.
– А вы к кому? – подозрительно спросил один из них, меряя глазами меня и привычно оценивая, свой ли я, чужой или просто мимо прохожу.
Я продемонстрировал удостоверение МВД и сообщил:
– К командиру. Назначено.
Больше десяти лет не был здесь. Внешне тут мало что изменилось. Тот же особняк. И ребята тоже очень похожие. Только помоложе. Первый состав был более возрастной и матерый.
С муровским спецназом я столкнулся – страшно даже представить – в 1979 году! Сколько уже поколений прошло! Сколько эпох сменилось. И я все жив, здоров и, как и тогда, полон надежд. И спецназ московских правоохранителей жив до сих пор, хотя сильно трансформировался.
Я был школьником. Появились тогда и вошли в моду, особенно у подрастающего поколения, всякие каратистские фильмы типа «Пиратов ХХ века». И все пацаны мечтали стать заправскими каратистами, наводить справедливость, чистя морды всем недоброжелателям и прочим гадам. Поскольку секции по карате я не нашел, коллега отца по МВД предложил:
– А потренируйся-ка с ОМОНом.
Так я и попал на прием к одному из руководителей только