для всех нас, родителей, что наши дети никогда нам не принадлежат и мы не можем их контролировать, управлять ими, а также менять.
Их присутствие дано нам с единственной целью: разжечь революционный огонь внутри нас.
Обратим же на это внимание,
чтобы дать им свободу быть.
Мой ребенок…
Нет сильнее боли, чем боль в твоем сердце,
нет больше радости, чем твой триумф,
нет сильнее волнения, чем твое переживание,
нет больше отчаяния, чем твое бегство.
Нет эмоций таких же сильных, как те, что ты вызываешь,
нет опыта, который бы стоял рядом с опытом родительства,
нет дороги лучше, чем та, где ты рядом,
нет приключения ярче, чем наблюдать, как ты растешь.
Ты, мой дорогой ребенок, мой лучший учитель.
С тобой я учусь любить без контроля,
ухаживать без обладания
и воспитывать себя прежде, чем воспитывать тебя.
В твоем удивительном свечении я понимаю, что я никто,
но твое существование означает, что я все —
так же широка, как твое сердце,
так же безгранична, как твой потенциал.
Мне нечего тебе дать,
ведь солнце уже в тебе,
радужное и призменное,
неиссякаемое и неизмеримо сильное.
Да, я родила тебя и дала тебе дом,
но, без сомнения, именно ты дал мне жизнь
и пробуждение, которое было бы невозможно без тебя,
и поэтому именно ты мой великий спаситель души.
Предисловие
«Вообще не знаю, что делать! Знаю только, что, что бы я ни делала, это не работает!» Глаза Дианы опухли от слез беспомощности и отчаяния. Она вся ссутулилась, а ее руки неконтролируемо тряслись. Она говорила об испытаниях, через которые проходила со своим девятилетним сыном. Ребенок становился все более агрессивным и отстраненным. Она не знала, с чего начать. Может, эти изменения вызваны его зависимостью от социальных сетей? Или кругом его друзей? Или давлением в школе? Или доминированием его тренера по бейсболу? Или причиной была она и тот факт, что Диана занималась четырехлетней дочерью, у которой были свои трудности? В чем же дело? Как она могла исправить ситуацию? Диана устала от ежедневной борьбы, всех этих ссор и споров. Как же до этого дошло? Она была в тупике.
Отражением ее отчаяния была безысходность тысяч родителей, с которыми я успела поработать за эти десятилетия. Что уж там, в ее боли я видела и свое отражение. Я полностью понимала панику Дианы и страх потерять связь со своим ребенком. Ее слова были созвучны моему ощущению тупика в отношениях с моей дочерью Майей. Если вы родитель, уверена, вам тоже близко это состояние упадка сил, когда в безвыходной ситуации не знаешь, что делать. Или то тянущее чувство, что, как сильно бы вы ни старались, вы не сможете достучаться до детей так, как хотели бы. Диана достигла мертвой точки, она устала биться головой о стену. Она выгорела.
Как и Диана, большинство родителей стремятся улучшить или «починить» отношения со своими детьми. Для многих из нас эти отношения важнее всего. Если эта связь страдает, страдаем и мы. Мало что беспокоит нас больше, чем идущие наперекосяк отношения с детьми. Мы готовы сделать все, что угодно, чтобы помочь им чувствовать поддержку и заботу, но многие не знают, как достичь этого. Я искренне верю, что, независимо от возраста, расы и уровня дохода, каждый родитель испытывал муки, подобные терзаниям Дианы. Мы все там были. Такова природа родительства: часто возникает ощущение, что мы потерялись в море, не имея компаса.
Я помогла Диане, как и многим другим родителям, составить пошаговый план по восстановлению и обновлению ее отношений с сыном. Пробуя и ошибаясь, Диана смогла освоить новые стратегии и вывела свои отношения с сыном из хаоса в гармонию. Было очень приятно наблюдать за тем, как их отношения раскрывались, превращались в радостные и вдохновленные. Именно поэтому я так люблю помогать родителям становиться более осознанными, ведь это приводит к огромным изменениям в их отношениях с детьми. Быть свидетелем этих изменений – одна из высших наград.
В детстве моей дочери были дни, когда я чувствовала себя совершенно беспомощной и не знала, что делать. Мне казалось, что я не справляюсь с ролью матери, и чувствовала себя одинокой и ужасно виноватой. Цикл был предсказуем: она делала что-то, что мне не нравилось, я расстраивалась, кричала на нее или злилась, она плакала, я чувствовала себя виноватой. Чувство вины заставляло меня излишне потакать ей и стараться поскорее компенсировать нанесенную обиду, что позволяло ей пользоваться моей слабостью. Тогда я ослабляла подход, но она снова меня не слушала. Этот цикл был трагично предсказуем. Я чувствовала себя оторванной от нее и безнадежной.