***
Во дворе виллы де Форнароли собирались гости. Шумели оживленные голоса, раздавался смех, звуки Моцарта лились из по-летнему распахнутых окон. Сегодня светский прием и бал. И пусть за коваными воротами оккупационный Париж, человеческие судьбы тасуются, как карты в колоде. Хищной птицей держит Европу в когтях страшный 1942 год. Здесь искрится в бокалах шампанское, старинный паркет скрипит под ногами танцующих пар.
Венсан Маль вошел в зал и огляделся. Какая пестрая публика! Немецкие офицеры в парадных мундирах и мужчины в смокингах, женщины в вечерних платьях. Но где же его кузина? А вот и она. Мария де Форнароли стояла у пианино в компании трех мужчин. Ее мужа Франко Венсан прежде видел только на фотографиях, но сразу узнал. Безвольный подбородок, мягкий, застенчивый взгляд. Еще был высокий, статный немецкий офицер и пожилой, щегольски одетый мужчина. Мария смеялась, бросала кокетливые взгляды на мужа. Венсан помнил ее угловатым подростком и поразился, как она расцвела. Платье из белого шелка подчеркивало стройную фигуру, тяжелые волосы цвета эбонита перехвачены гранатовой заколкой в виде орхидеи.
– Венсан! – она просияла от радости, – господа, позвольте вам представить моего брата. Молодой, но очень талантливый журналист. Венсан, знакомься – Райнер Лэнг.
Немецкий офицер небрежно кивнул.
– И Рене Совиньи. Он антиквар.
– Я бы предпочел «специалист по редким и старинным вещам», – деликатно поправил немолодой щеголь.
– Представляешь, он весь вечер уговаривает меня продать старинное зеркало из моей спальни! – Мария рассмеялась, но Венсана, знавшего ее с детства, это не обмануло. Его кузина встревожена, да что там, напугана. Лихорадочный блеск глаз, на щеках алые пятна. И виной тому не шампанское.
– Мадам, я ведь только избавлю вас от опасной вещицы. К тому же, за весьма приличную сумму.
– Чем же так опасно наше зеркало? – полюбопытствовал Франко. – Оно досталось нам вместе с обстановкой, когда я купил эту виллу.
– Вы видели на нем клеймо?
– Гравировка «Луи Арпо». Имя мастера, я полагаю. Ну и что?
Антиквар выдержал эффектную паузу, подвинул канделябр на каминной полке, чтобы он стоял точно по центру.
– Луи Арпо жил в восемнадцатом веке и был лучшим мастером зеркал в мире. Ходили слухи, что он алхимик и чернокнижник.
– И что, это в те годы не мешало его творческой деятельности? – поддел Венсан.
– Ходили и другие слухи. Что он близкий друг мадам Помпадур.
– Ну, связи решают многое. Особенно любовные.
– Все его зеркала уникальны, ни одна рама, ни одна форма не повторятся. Но у этого шедевра дурная слава. Оно стало виновником смерти тридцати восьми человек. Одни его владельцы покончили с собой, другие умерли, глядя в это зеркало. Третьи бесследно исчезали из запертых комнат. Как дочь предыдущего владельца виллы.
Венсан перестал насмешливо улыбаться, у Франко вытянулось лицо.
– Я не знал! Мне ничего не сказали, когда эту виллу продавали…
– Поспешно и за бесценок?
Франко совсем смешался. Потом делано рассмеялся.
– Ну, Мари у него вертится каждый день, да и я что-то ничего дьявольского не замечал.
– Зеркала открывают тайны, надо только смотреть под правильным углом.
Повисла неловкая пауза, которую нарушила Мария:
– А идемте смотреть мое новое приобретение?
Пришлось идти. Но картина Венсану понравилась. На берегу пруда стояла девушка в старинном наряде с охапкой роз в руках. Ее окружал сумрачный лес, заросший диким шиповником.
– «Нимуэ в лесу Броселианд» – гордо сообщила Мария.
Венсану это не помогло. Мария нахмурилась, видя его озадаченное лицо.
– Конечно, попроси я тебя назвать комбинации в покере, или урожайный год «Вдовы Клико», которое ты пьешь круглосуточно. Или фаворитов приза Триумфальной арки в Лоншан… Словом, Нимуэ была юной волшебницей, возлюбленной Мерлина. Он познакомился с ней в лесу Броселианд, обучил ее всем тайнам колдовской науки. Они создали поляну в лесу на берегу пруда, куда не мог попасть случайный путник. Там, в пещере, они провели тринадцать дней и ночей, наслаждаясь обществом друг друга…
– В смысле, сексом занимались?
– Венсан!
– Ну не о политике же беседовали. – Венсан налил себе вина из графина. – Так, ну-ну?
Порода есть порода. Видно было, что маркиза Мария огромным усилием воли подавила