Рядом со Степаном Никифоровичем сидела бухгалтер Авиационного завода № 387 Екатерина Семеновна Пастухова, прижимавшая к себе два банковских мешка с деньгами – зарплата для рабочих и инженерно-технических работников завода за июль месяц. Четыреста восемьдесят тысяч рублей – не шутка! Правда, авиационный завод, перестраиваясь на мирные рельсы, вместо самолетов «ПО-2», прозванных в народе «кукурузниками» в мирное время и немцами «ночная смерть в военное время, с начала 1947 года стал выпускать самоходные зерноуборочные комбайны «С-4». Однако заводом оборонного значения он быть не перестал – руководство предприятия сумело сохранить для своих работников прежние зарплаты и даже кое-какие привилегии, положенные оборонным производствам.
Степан Никифорович прикинул в уме и охнул: в мешках лежала сумма, на которую он со своими тремястами восьмьюдесятью рублями в месяц мог бы безбедно прожить целое тысячелетие. Лучше о таких деньгах не думать, а то с ума можно сойти!
Замятин ездил в банк впервые. Обычно бухгалтер отправлялась за деньгами на директорской «Победе». Но сегодня то ли водитель «Победы» заболел, то ли у машины обнаружилась какая-то техническая неисправность, и пришлось отвозить Екатерину Семеновну ему, Замятину, потому как свободных машин на заводе более не оказалось. Мало того что он получил распоряжение везти заводского бухгалтера, так ему еще было строго приказано неотступно находиться с нею рядом, как во время получения денег, так и при их транспортировке вплоть до самой заводской бухгалтерии…
Когда проехали неказистые строения промышленной зоны: складские помещения, тянувшиеся на целую улицу; металлические гаражи, встроенные между ними, – то по правую руку начался заросший высокими кустами и бурьяном пустырь, который городские власти обещали в скором времени передать под размещение садовых участков для горожан. По левую руку шел не вырубленный покуда лесной массив, тающий по мере разрастания жилых кварталов. После того как миновали перекресток с улицей Тепличной и до завода оставалось всего ничего, откуда-то из лесочка расторопно вынырнул мышиного цвета милицейский «Москвич» с громкоговорителем на крыше. Дверь распахнулась, и с пассажирской стороны вышел капитан милиции и уверенно махнул жезлом сверху вниз, давая команду водителю остановиться. Степан Никифорович незамедлительно нажал на педаль тормоза, и «ЗИС-5», проехав по инерции несколько метров, застыл посредине дороги.
– Вроде бы ничего не нарушал, товарищ капитан. В чем дело? – удивленно спросил Степан Никифорович, выглянув в приоткрытое окно.
– Да ни в чем, просто тебе не повезло, – насмешливо ответил капитан милиции и, выхватив из кобуры «парабеллум», трижды выстрелил в водителя «ЗИСа» прямо через дверь.
Не получивший ни одного ранения в годы войны, Степан Никифорович Замятин охнул и навалился плечом на бухгалтера. Его сердце еще билось несколько секунд. А затем встало.
У Екатерины Семеновны Пастуховой день не задался с самого утра. Проснувшись, обнаружила, что чулки, которые она вчера приобрела на рынке, имеют серьезный дефект – небольшие дырочки на пальцах (странно, что она не сумела рассмотреть очевидного во время покупки). Конечно, чулки можно аккуратно заштопать, но они уже не будут новыми. Затем долго не могла отыскать папку, в которой находился бухгалтерский отчет. А когда документы отыскались, поставила на плиту молоко, чтобы лишь слегка его подогреть, но оно вдруг убежало. А ведь прежде подобного ротозейства за ней не наблюдалось! А тут в довесок ко всему еще и с мужем серьезно поругалась. Ладно бы предметом для спора было что-то серьезное, а то ведь муж просто хотел посоветоваться, какой именно галстук следует надеть к темно-серому костюму. И тут получил от нее обидный отлуп: «Ты ничего без меня сделать не можешь. Самая настоящая рохля! Даже галстук себе выбрать!»
Супруг справедливо обиделся, потому что никаким рохлей не был, и, достав из шкафа темно-синий галстук, ответил сдержанно и очень холодно, как он это умеет. Ощущение было таковым, будто ее с ног до головы окатили ушатом холодной воды.
– Если ты встала не с той ноги, то в этом никто не виноват… Разумеется, кроме тебя самой и твоих ног.
– А что, тебе уже не нравятся мои ноги? – в свою очередь, обиделась Екатерина Семеновна.
– Я этого не говорил, – сдержанно ответил муж.
– Нет, ты сказал, что у меня какие-то не такие ноги. Что ты имел в виду? – продолжала яриться Екатерина Семеновна.
– Я всего лишь имел в виду, что ты сегодня проснулась в очень скверном настроении, – стараясь выглядеть спокойным, ответил муж. –