Но в последние несколько десятилетий картина сильно изменилась даже в довольно традиционных обществах. Не говорить о роли отца в развитии ребенка становится не просто невозможным, а даже вредным. И для детей, и для их отцов, которым зачастую трудно и себя найти в родительстве, и признание получить, и осмыслить свой детский опыт.
Когда я только задумывала эту книгу, я уже тогда понимала, что она будет отличаться от книги «Профессия мама». Когда женщина пишет о материнстве, особенно если у нее самой есть дети и этот жизненный опыт обогащает профессиональный, она может сделать из сухого, пусть даже научно-популярного, текста живой. Настоящий и откликающийся. В котором себя сможет узнать каждая мама. И найти что-то важное, поддерживающее.
Есть ли у меня какой-то жизненный опыт, который может помочь книгу об отцовстве сделать человечной? Или у меня есть только мои профессиональные знания и наблюдения? Я, безусловно, дочь моего отца. Каждый из нас – ребенок своего отца. Каждый из нас когда-то был по ту сторону баррикад и знает, что чувствуют дети при том или ином стиле родительства в целом и отцовства в частности.
А что чувствуют отцы? Что думают? Как проживают? С чем сталкиваются?
У меня есть обобщенный опыт, но я решила сделать эту книгу с человеческим лицом, если так можно выразиться. Я обратилась к читателям моего блога в поисках пап, которые были бы готовы дать мне интервью, чтобы дополнить теоретические главы.
Примерно через два часа я убрала сообщение о поиске пап, потому что таковые нашлись. Конечно, выборка изначально не самая валидная, как сказали бы в серьезных научных исследованиях. Потому что мои читатели заведомо включенные родители. Интересующиеся и в большинстве своем осведомленные о такой странной штуке, как эмоциональные потребности детей, например. Откликнувшиеся папы – это рефлексирующие папы, задающие себе вопросы и старающиеся быть открытыми к изменениям.
Почему я считаю, что это тем не менее идеально подходящая иллюстрация к сухой теории по теме отцовства? Потому что это все же не исключения. Это тенденция. Тенденция может быть не всегда заметна невооруженным глазом. Казаться каплей в море. Но все мы знаем, что делает вода с камнем. Так и здесь. Капля за каплей и мы выточим новую модель отцовства. И родительства в целом.
Что важно иметь в виду, знакомясь с моей работой. В первую очередь, что мы говорим о теме, в рамках которой по факту практически нет научных исследований со всеми полагающимися критериями. Эксперименты, ход которых можно повторить, а результаты проверить, ставить в теме родительства очень трудно, а порой крайне неэтично. Ход таких экспериментов зачастую ощущается издевательством над детьми. Поэтому мы располагаем в основном так называемыми корреляционными исследованиями.
Что это значит? Это значит, что мы набираем большую статистику по интересующим нас параметрам (например, отсутствие отца и склонность к зависимому поведению ребенка в подростковом возрасте – такое исследование действительно есть, и его можно найти при желании). Далее мы обрабатываем массивы данных и смотрим, есть ли между двумя параметрами статистическая связь. В результате мы можем говорить о закономерностях, наблюдаемых тенденциях. При консультировании или профилактической работе мы будем учитывать эти знания для снижения возможных рисков.
Но, к большому сожалению, речь пока не идет об исследованиях, в которых бы отражались именно причинно-следственные связи. Попробую объяснить, с чем это связано, на мой взгляд, помимо этической стороны.
Человек не кошечка. Человек – многофакторная система. На нас одновременно влияет множество факторов, как внутренних, так и внешних. Качество отношений между людьми рождается на стыке индивидуальностей двух людей. Есть ты. Есть я. Наш с тобой контакт уникален. То, какой я с тобой, уникально. То, какой ты со мной, уникально. То, как ты такой влияешь на меня такого, абсолютно уникально.
Одно и то же слово, одно и то же действие с разными детьми будет иметь разный эффект. Потому что результат зависит, к счастью или к сожалению, не только от нас, родителей. А еще от того, что за человечек у нас появился.
Да, мы можем говорить о рисках. О закономерностях. О событиях в жизни ребенка, которые в случае их системности будут практически неминуемо приводить к определенным негативным последствиям. Но мы должны иметь в виду, что, во-первых, это должны быть события высокой интенсивности. Во-вторых, как я уже сказала, систематические. И, в-третьих, без возможности восстановления.
Что я имею в виду. Все мы знаем, что физические наказания неприемлемы. Они негативно сказываются на базовом доверии к миру, самооценке ребенка и прочем. Но при этом мы видим, что часть детей в итоге сможет компенсировать даже систематические физические наказания, разовьет в себе эмпатию и здоровую взрослую часть и не будет использовать этот метод на своих детях. А значит, мы можем сделать