Френсис же любила и ненавидела этот город одновременно. Но единственное, что ей в нем действительно нравилось так это то, что город окружали сине-зеленые холмы, в которых прятался дикий лес, полный неизведанностей. Она никогда не была в этом лесу, только на реме. Будучи малышкой, она с родителями собирала там грибы, а будучи школьницей, они с подругой Викки зимой придумывали там себе разные преграды: представляли, как за ними охотятся хранители леса, а когда слышали вой собак, то представляли, что это могут быть волки, усиливая свой страх. Но это было очень давно, сейчас глядя на эти холмы, они казались Френсис лишь недвижимой декорацией к городу, самой красивой его частью. Однако многие поспорили бы с ней и сказали, что самое красивое место – это дом на холме. Он принадлежал главе города – большое величественное здание в белом камне. Оно больше походило на танхаус для вечеринок, чем на дом, и Френсис никогда не утруждалась поднять на него глаза, когда проходила мимо. Она вообще не хотела воспринимать этот город, как нечто управляемое кем-то.
«Сегодня паршивый, самый паршивый день», – говорила она про себя, стремглав направляясь к своему новому пристанищу, выбирая для этого самые нелюдимые и короткие дороги. Ее тело было ватным и слабым, она ничего не замечала вокруг себя, в голове иногда появлялся пронзительный шум, как будто над ее головой пролетают самолеты, ей жутко хотелось спать. Она не спала вот уже вторые сутки, и прекрасно осознавала причину вдруг появившейся бессонницы. А причина была ее новая работа. Хотя сложно назвать это место работой. Сегодня мог быть ее второй день стажировки в стоматологической клинике «Сияющие зубы», если бы она не простояла двадцать минут в архивном отделе возле ящика с фамилиями, которые начинались на букву «М», не в состоянии найди в ней фамилию Маккинзи. Тогда ей помогла бескорыстная медсестра, заметив ее суету над папками. Однако последней каплей стал входящий звонок, на который Френсис не смогла ответить, из-за того, что у нее случился приступ, который она называла «невозможно раскрыть рта». Такое было с ней в раннем детстве, когда она слишком долго обдумывала, как спросить в магазине у продавщицы «молоко» или «ручку» у одноклассника. Однажды ей пришлось проехать несколько остановок дальше своего дома, только из-за того, что она не смогла назвать водителю автобуса «свою». Это пренеприятное явление не случалось с ней вот уже шестнадцать лет. И вот когда ей сказали позвонить некой Деборе Кирс и предложить ей прийти пораньше на прием, если она сможет, язык Френсис буквально приклеился к небу. В растерянности она быстро отпросилась домой, сославшись на сильное недомагание, что было абсолютной правдой. Дженни – белокурая красавица, смотрящая за клиникой как за своим вторым домом, с еле заметной настороженностью посмотрела на свою подопечную, а потом пожелала выздоровления.
Нет, жизнь Френсис не всегда была такой печальной, хотя прошлую жизнь счастливой она так же не могла назвать. Еще полгода назад у нее был Тим из ее же городка. Провстречались в Айлшере они пару лет, как решили вместе поехать в соседний, куда более крупный город Эйвенг. Вместе дела их совсем не шли, начиная от поиска дешевой квартиры.
Как оказалось, найти более менее приличное пристанище не так то просто – все упиралось в цены, хотя родители Френсис и Тима дали им достаточно денег на первое время. Не смотря на это, они не торопились последнее отдавать за красивое жилье. Так после долгих происков чего-то более – менее подходящего Тиму наконец-то подвернулся вариант. Этот вариант ему подкинул знакомый его знакомого. Когда Френсис впервые увидела место, где они будут жить, то внутри все сжалось от ужаса и разочарования, которым встретил ее новый город. Квартира находилась в старом обветшалом доме на третьем этаже, никакой перспективы на красивый вид, только такие же старые дома, которые казалось, мегаполис изрыгнул как нечно постындое, долой с глаз горожан. И эти старые дома прятались за рядом крепких деревьев с богатыми кронами.
– Френсис, мы же здесь не будем жить вечно, в самом деле. Просто сейчас самый сезон, как сказал мне риелтор, студенты едут учиться, приезжают жители из других городов, такие как мы, – говорил Тим, заметив на ее лице еле скрываемый ужас.
– Да, понимаю, – отозвалась Френсис, – но все же жаль, что именно нам достался такой вариант.
– Всего месяц, максимум два, – парировал Тим, – и самое главное в месяц она нам обойдется всего сто двадцать долларов! – нашелся он, схватив возлюбленную за плечи и крепко их сжав.
– О! Ну что же ты сразу не сказал, – радостно отозвалась Френсис, быстро поцеловав Тима.
Девушка отошла подальше, и теперь серый дом, с слегка гнеющими от сырости плитами в ряду первого этажа, уже не пугал ее. Точнее совсем не пугал, как и его внутренность: лестницы давно заросли почерневшими