В главном цеху рабочие еще только завтракают, весело болтая. Никто не спешит. Тайцы ленивы. Китайцы-желтобилетники давно бы уже трудились – и давно бы испортили старику всю конспирацию. В кои-то веки Хок Сен рад, что работает с тайцами. Но времени все равно мало. Он подходит к боковой двери.
Узкий, зажатый фабричными стенами переулок пуст. Старик, прихрамывая, выбегает на улицу Пхошри, забитую ларьками с едой. Над кастрюлями с лапшой стоит пар, кругом бегают оборванные дети. Сквозь прогал в толпе он замечает рикшу.
– Вей! Самло! Самло! Постой!
Но повозка уже слишком далеко.
Хок Сен ковыляет на середину перекрестка, глядит по сторонам и машет другому рикше. Водитель смотрит, нет ли поблизости конкурентов, и лениво подкатывает – точнее, съезжает, пользуясь уклоном дороги.
– Быстрее! Куай йидиань, сучий ты сын!
Тот пропускает оскорбление мимо ушей и так же неторопливо останавливается.
– Вы звали меня, кун?
Старик влезает в повозку и машет в сторону переулка.
– Поспешишь – будут тебе пассажиры.
Водитель, кряхтя, заруливает в узкий проезд. Протяжно поскрипывает цепь. Хок Сен скрипит зубами от злости и поторапливает:
– В два раза больше заплачу, только быстрее!
Тот начинает давить на педали чуть сильнее, и все равно повозка ползет не быстрее мегадонта. Впереди возникает Маи. Старик испуганно думает, не сглупила ли она, не вытащила ли тела раньше времени, но Кита нигде не видно. Только когда рикша подъезжает ближе, девушка вытаскивает наружу безвольное тело первого работяги.
Водитель смотрит подозрительно, но, прежде чем успевает возразить, Хок Сен хватает его за плечо, цедит сквозь зубы: «Втрое заплачу» – и запихивает Кита на сиденье. Маи исчезает за дверью.
– А что это с ним? – спрашивает водитель.
– Напился. Он и еще его друг. Начальник увидит – уволит.
– Как-то не похож на пьяного.
– Похож.
– Нет. У него как будто…
Хок Сен бросает на него грозный взгляд:
– Белые кители схватят тебя точно так же, как и меня. Он в твоей повозке и дышит прямо на тебя.
Водитель испуганно пятится. Старик, не сводя с него глаз, кивает:
– Вот так-то. Поэтому рассуждать тут нечего. Я сказал – пьяные. Когда приедешь, заплачу втрое.
Маи вытаскивает второго, они складывают его рядом с первым, ее Хок Сен тоже сажает в повозку и говорит:
– Вези в больницы. Но в разные. Ясно?
Она судорожно кивает.
– Вот и молодец. Соображаешь. – Старик отходит. – Поехали. Быстро! Жми!
Водитель трогает и теперь давит на педали куда старательнее. Головы троих пассажиров и человека за рулем подпрыгивают в такт кочкам. Хок Сен хмуро глядит им вслед: опять четверо. Что за проклятое число. Он упрятывает свою паранойю подальше и размышляет о том, как у него, старика, который шарахается от каждой тени, в эти дни вообще выходит продумывать каждый следующий шаг.
А не лучше, если