Мы сидим в ресторане напротив друг друга, наслаждаемся вкусными блюдами, беседуем. Я держу под рукой ручку и лист бумаги. Делаю заметки, ловлю каждое слово и проявляю интерес ко всему, о чём говорит мой собеседник.
– Я уважаю тебя за то, что ты многое достойно пережила, – неожиданно произносит он и пристально смотрит мне в глаза. – Падала и поднималась…
– Спасибо. Откуда вы знаете?
– Если бы ничего про тебя не знал, я бы не согласился на встречу. У тебя была не простая жизнь, возможно, поэтому мне было интересно встретиться с тобой. Живёшь и помогаешь жить другим.
– Жизнь ставит на колени только тех, кто может подняться. Слабых она не трогает – они и так всю жизнь стоят на коленях.
Я всматривалась в лицо моего собеседника. Если бы увидела его на улице, ни за что бы не подумала, что он вор в законе. Обычный мужчина в возрасте, далёкий от экранного образа злодея. Но этот человек немало повидал и знает, кто чего стоит. Он всегда отвечает за свои слова, и слово «честь» для него далеко не пустой звук. Перед тем как меня ему представили, я услышала странную фразу: «Было бы больше таких воров, было бы больше нормальных людей». Эти слова меня возмутили. Этот человек образец для подражания? Бред… Но в разговоре с ним я услышала много мудрости… Его слова были поучительны и правдивы. Он долго говорил о моральных ценностях, которых нам так не хватает.
– Юленька, пойми: воровской венец – штука серьёзная и непростая. Для большинства обывателей, которые судят об этом по телевизионным программам и кинофильмам, понятия «вор» и «бандит» если не абсолютно идентичны, то очень близки. А это не так. Интересы бандитов и воров постоянно пересекаются, между нами существует непримиримое противоречие, я бы сказал, идеологического характера, которое не всегда разрешается путём переговоров, случается и физическое устранение друг друга. Если новые бандиты идут на это легко, то для настоящего коронованного вора мокруха – дело исключительное. Настоящий вор всё-таки пытается влиять на ситуацию в сфере бизнеса, экономики и по возможности политики с помощью убеждения либо финансовой подставы лица, которое его интересует. Но вглухую «мочить», не получая никакого дивиденда, – не наш стиль.
Я сидела, осмысливая услышанное. Мой новый знакомый глянул на меня проницательно и чуть заметно усмехнулся.
– Я хочу объяснить тебе, что воровской закон и «понятия», по которым мы живём, сформировались в пятидесятые – семидесятые годы двадцатого века, а ты знаешь, что Уголовный кодекс СССР был прописан так, что практически за каждой серьёзной статьёй расклад был один – вышка. Или пятнадцать лет каторги. Хоть и называлась она зоной особого режима, но, по сути, всё равно каторга. Вынуждали нас считаться с законом. Государство тогда не разбиралось, кто виноват, кто прав. Любое деяние, связанное с убийством, подводилось под расстрельную статью. Нынешние об этом понятия не имеют. Думают, за деньги всё можно купить. Кстати, на сегодняшний день это именно так. Но это только сегодня, законники во власти горят желанием не государство строить, а наживаться. Поверь, и эти времена пройдут, и новым всё равно придётся встраиваться в закон, ибо противостоять государству может только система со своим внутренним укладом и своими понятиями.
Он опять усмехнулся и добавил, что «воров в законе» полно в Думе, Совете Федерации, в администрации любого города или районного центра. Многие построили свою вертикаль власти от чисто уголовного промысла к бизнесу. Представители криминалитета пробились во власть и легализовались. Многие участвуют в совместном коррупционном бизнесе с представителями власти.
Мой новый знакомый открыто заявил, что основная проблема организованной преступности в России сегодня не в «ворах в законе», а в проворовавшихся чиновниках и нечистоплотных работниках силовых структур. Самые крупные преступления, увы, совершаются представителями нашей власти, которые участвуют в силовых акциях и отбирают заводы, земли и другие объекты, – так называемое рейдерство. Власть срослась с мафией органов правопорядка, которая куда опаснее преступников, и потому её ненавидят куда сильнее, чем «воров в законе», большинство которых на сегодняшний день являются меценатами.
В ходе нашей беседы я узнала, что было время, когда мой собеседник презирал всё, что связано с нормальным обществом, и считал тюрьму своим домом. «Свобода» для него была понятием временным. Со своими врагами расправлялся чужими руками, не зная жалости.
Впервые он попал на скамью подсудимых за нападение на инкассаторов, был осуждён несколько раз по статьям «разбой» и «вооружённое ограбление». К концу последнего срока к стенам колонии подъехала целая вереница дорогих иномарок. Моего собеседника встречали с особым шиком: цветы, шампанское, водка и даже фейерверк… Но именитый арестант в машину не сел, улетел на вертолёте. Вечером столы в дорогом ресторане ломились от самых изысканных блюд. Он не любит об этом вспоминать, но я буквально вытащила из него эту информацию.
Он давно остепенился, привык к комфорту