Мужчина вздохнул, кашлянул, шагнул, походя дал пинка колесу, показывая свое настроение, взошел уже на крыльцо и начал было открывать дверь, когда услышал за спиной:
– Артем Палыч! Артем Палыч… – звали явно его.
Артем Палыч обернулся на голос и увидел молодого, лет двадцати пяти, человека среднего роста, приветственно поднимающего руку от другой машины, темно-красной «пятерки», ненамного новее, чем его «четверка». «Пятерка» стояла ближе к углу здания ментовки и слегка заехала на тротуар.
Артем Палыч без звука прикрыл уже наполовину открытую дверь в райотдел. С крыльца, стараясь не поскользнуться, спустился осторожно, поскольку крыльцо было чищено только спереди, а ему идти следовало вбок, но зовущий не пошел к нему, а только рукой показал, приглашая к себе в машину. И Артем Палыч пошел в машину, зная, что просто так его звать никто не будет…
Он сел на заднее сиденье, потому что переднее пассажирское тоже было занято. Сиденье заскрипело, но заскрипело как-то совсем не так, как скрипели сиденья в «четверке». Там скрип был слегка морозным, колючим, здесь даже уютным. Наверное, оттого, что «пятерка», в отличие от его «четверки», не любила, кажется, сквозняки и была основательно утеплена. Машина по причине морозной погоды была включена, и печка грела так, словно ее дровами топили…
– Здравствуй, отец Георгий… – Артем Палыч протянул руку через плечо сидевшему вполоборота к нему священнику. Тот ответил на рукопожатие вяло, но пробасил солидно и громко:
– И ты, Артемий, здравствуй будь…
Только после этого Артем Палыч протянул руку водителю:
– И все-таки вы, товарищ старший лейтенант, на свободе… К сожалению…
Водитель руку пожал настолько сухо и крепко, что даже Артему Палычу, человеку наделенному недюжинной силой от природы, это было чувствительно. И усмехнулся в ответ на фразу Артема Палыча.
– Есть в мире, видимо, высшая справедливость… Вовремя вас на пенсию отправили… – ответил водитель. – Иначе уже любовался бы на «клетчатое небо»…
Он, кажется, не сильно смутился от неласкового к себе обращения.
– Господь правду знает… – авторитетно и тяжело, словно каждое его слово было весомым, заметил священник. – Ты по делу к ментам, или как?
– Или как… – ответил Артем Палыч с легким раздражением и даже вызовом. – От скуки… С кем выпить ищу…
– Хорошее дело… Тогда ко мне поехали… – Отец Георгий принял прямое положение на сиденье, спиной к Артему Палычу повернулся. Это означало, что уговоры окончены.
– Машину здесь оставить, что ли? – Артем Палыч согласился.
– А что ей тут, развалюхе, сделается… Здесь твою телегу знают… Поехали, Алексий… Сначала в магазин, стало быть, потом ко мне…
Алексей переключил скорость, резко сдал назад и лихо вырулил на дорогу. Артем Палыч хотел было предупредить его, что на повороте лед и машины заносит, но «пятерка», на удивление, в поворот вошла, не сбавляя скорости и ровно. И меньше чем за минуту докатила их до магазина. Артем Палыч хорошо знал, что денег у отца Георгия никогда нет, поскольку матушка всю рясу ему вытрясает, чтобы там ничего не завалялось, и потому достал бумажник.
– Не надо, – сказал Алексей, – я еще не пенсионер…
И пошел в магазин, оставив ключи в машине.
– Ты, отец Георгий, откуда Пашкованцева-то знаешь? – поторопился спросить Артем Палыч, зная, что после выпивки отец Георгий и вопросы-то слышать будет через один, и говорить будет больше тоже один.
– Его батюшка, светлый человек, тезка мой, тоже Георгий, у нас в Афгане ротой командовал… – В преддверии выпивки отец Георгий всегда начинал говорить громче, словно уже выпил. – На юбилее встретились, в Москве, разговорились…
– Какой юбилей-то?
– Полковнику Пашкованцеву семьдесят стукнуло… Он меня пригласил… Стал на старость лет верующим, как все порядочные люди, и вспомнил, пригласил… Он сам-то из нашенских мест. Потому Алексий здесь дом и купил… В той же деревне. Отец откуда… Потому, может, и меня пригласил… Юбилей, значит… Там я с сыном и познакомился… Потом случайно, когда назад ехал, в поезде столкнулся…
– Давно это было?
– Два месяца тому как…
Густой голос священника заполнял машину целиком. Да что там для такого голоса машина, если он любой собор до куполов, наверное, заполняет. Уж чем-чем, а голосом бог отца Георгия не обидел. А черт тоже в долгу не остался – и любовью к выпивке наградил…
– А где старший Пашкованцев служит?
– Семьдесят… Или оглох!.. Кто ж в семьдесят служит…
– Ну, служил…
– Там же, в спецназе ГРУ…
– Так ты что, тоже спецназовец? –