Боб сел, склонил голову набок и уставился в никуда. Библиотекарь на пенсии семидесяти одного года, он был доволен жизнью, на здоровье не жаловался и проводил свои дни за чтением, готовкой, приемом пищи, уборкой и прогулками.
Прогулки часто растягивались на мили, он отправлялся в путь наобум, не имея в виду никакой цели, выбирал свой маршрут, отзываясь на потенциально многообещающий звук или зрительное впечатление от потенциально многообещающей улицы. Однажды стал свидетелем пожара, в центре города горела квартира; пожарные, протянув лестницу до верхнего этажа, спасли из окна ребенка, толпа, собравшаяся внизу на тротуаре, приветствовала это криками, Боб был под большим впечатлением. В другой раз, в юго-восточном секторе, он наблюдал, как какой-то сумасшедший решительно и методично крушил цветочные клумбы перед ветеринарной клиникой, в то время как собаки глядели на это из окон, вытягивая шеи и обиженно тявкая. Вообще говоря, случалось не так уж много такого, чем стоило бы потом поделиться или на что поглазеть, но было приятно находиться в движении и среди людей, ведь он редко с кем-то контачил. Друзей у него не водилось, телефон молчал, и семьи не было, а если в дверь стучали, то, значит, доставка на дом; но отсутствие общения не тяготило его, он не испытывал тяги к компании. Боб давно отказался от идеи узнать кого-то поближе или чтобы с ним самим познакомились. С миром он взаимодействовал, отчасти прогуливаясь по нему, но главным образом о нем читая. С детства и посейчас Боб увлеченно читал романы.
В тот день Боб позавтракал и вышел из дому, когда не было еще и девяти. Одевался он обычно, руководствуясь прогнозом телесиноптика, но в тот раз синоптик промазал, и Боб вышел не подготовленным к тому, что на улице зябко и сыро. В принципе прогуляться в плохую погоду он был не прочь, но тогда нужно должным образом экипироваться; особенно раздражало, что, вот как сейчас, мерзли руки, поэтому он зашел в магазинчик “Севен-Илевен”, открытый с семи до одиннадцати, налил себе кофейку в бумажный стаканчик и задержался у газетной стойки, отогреться и разжиться новостями по заголовкам.
Парень на кассе – лет двадцати, на вид дружелюбный – озабоченно поглядывал туда, где в глубине магазина стояла лицом к батарее стеклянных дверок, за которыми хранилось всякое охлажденное питье, какая-то женщина. В розовом спортивном костюме, блестящих белых кроссовках, бейсболке с сетчатым задником и в солнцезащитных очках, она стояла неподвижно, как статуя. Наряд под стать дошкольнице или подростку, но из-под бейсболки выбивалась копна седых кудрей, так что женщине было, надо полагать, лет шестьдесят-семьдесят. Кассира она определенно тревожила, и Боб шепотом осведомился:
– Все в порядке?
– Да фиг ее знает, – шепотом же ответил кассир. – Она вроде и ничего, и одежка у нее чистая, но она вперилась в энергетики и стоит так вот уже три четверти часа. Боюсь, как бы чего не выкинула.
– А заговорить с ней вы не пробовали?
– Да, спросил, могу ли я ей помочь. Ноль реакции.
– Хотите, попробую я?
– А если она психанет да выкинет что-нибудь идиотское?
– Что, например?
– Такое, что нормальному человеку и в голову не взбредет. А копы приедут, только если оружие пойдет в ход. А знаете, сколько есть способов выкинуть что-нибудь идиотское без оружия? Да мильон.
Разговаривая, они не спускали с женщины глаз.
– Пойду попробую, – сказал Боб.
– Давайте, но если начнет дурить, постарайтесь вывести ее вон, а? – Кассир развел руки, как когда отлавливают кого-нибудь или загоняют. – За то, что будет там на парковке, я уже не в ответе.
Боб направился к фигурке в розовом, благодушно себе что-то под нос мыча, как для того, чтобы известить о своем приближении, так и для того, чтобы обозначить дружественные намерения.
– О, привет, – сказал он так, будто только ее заметил. Насколько можно было судить, она никак на это не отозвалась, лица не разглядеть за бейсболкой, кудрями и солнечными очками. – Все в порядке, мэм, а? Я могу вам чем-то помочь?
По-прежнему никакой реакции, и Боб посмотрел на кассира, который коснулся предплечья жестом, выражающим убеждение, что Бобу следует женщину легонько встряхнуть. Трясти ее Боб не стал, но положил руку ей на плечо; и в тот момент, когда он коснулся ее, она активизировалась, как оживший робот, отвернулась от Боба и неторопливо направилась между стойками прямо к выходу из магазина. Боб воззрился ей вослед.
– И что мне теперь делать? – спросил он кассира.
– Понятия не имею, – отозвался тот, очень