Зайдя на кухню, я говорю маме:
– Слушай, то мое серое платье точно высохнет до вечера?
– Конечно, высохнет, при такой-то жаре, уже с утра вон 26 градусов в тени, – мам оттирает пот со лба и садится за стол. – Жаркий, однако, сентябрь.
– Он только вчера начался, – рассеяно отвечаю я. – А если не высохнет?
– Да что ты заладила, ну пойдешь в чем-то другом. Прямо великое событие, день рождения отца. На мой ты так не наряжаешься, – почти с завистью говорит она.
– Так ты его не празднуешь, а если празднуешь, то только с одной свой подругой, которая нам уже можно сказать родня. А у папы будет куча народу, большую часть которых я не знаю.
– Не знаешь, потому что это приглашенные Анны. Будто твой отец внезапно обзавелся кучей друзей. Она приведет толпу таких же проституток как и сама. Не понимаю, зачем тебе туда идти.
– Мам, ну я же не была на папиных днях рождения все те два раза, что он уже был женат на Анне. В третий неудобно уже отмазываться, да и он все-таки мой отец, я люблю его.
– Ага, меня он тоже любил, а не успели развестись, как он нашел себе эту.
– Вообще-то два года прошло после того, как вы разошлись.
– А откуда я знаю, сколько он с этой встречался до свадьбы. Может, мы еще женаты были.
– Ладно, мама, все будет нормально, – даже не знаю, кому из нас этот развод нанес большую травму. – Главное, не сталкиваться с Анной.
– Это будет не сложно, – решительно машет рукой с ложкой каши мама. – Ты ее и сама не интересуешь. Ты же не пляшешь этот ужас на шесте…
– Пол-дэнс, – зачем-то перебиваю я, будто хочу заступиться за мачеху.
– Да, этот стриптиз, учишься на филолога и работаешь в пиццерии, то есть осваиваешь нормальные профессии, а не поешь в клубе размалеванной. Так что не переживай, она к тебе и не подойдет за вечер.
Мама кладет тарелку в мойку, и скрывается в ванной. Я тяжело вздыхаю на остывшей овсянкой. Мама – библиотекарь, это, наверное, призвание, две неразрывные между собой характеристики. Она даже брюки не носит, всегда надевает классические длинные юбки, близки и пиджаки. Почти не красится, никаких украшений. Она учит меня высоким вещам, духовности, консервативное воспитание, так сказать. Но я люблю свою маму, пусть даже иногда она занудствует. Мы ходим вместе в книжные, в парк, и порой я даже ей завидую, потому что она искренне любит библиотеку и свою профессию, а я, хоть и учусь, и работаю одновременно, не знаю, чего хочу.
Мой папа похож на маму, тоже обычный мужчина. А вот Анна вся из себя такая экстравагантная. После их свадьбы прошло почти три года, и за это время я ни разу с ней не разговаривала. Правда, у нас и возможности не было, потому что я старательно ее избегала, а папа, похоже, понимал мои тревоги, и помогал мне с ней не видеться. Нашим максимумом было поздороваться, если мы пересекались в городе, или при моей встрече с отцом, после чего и она, и я делали вид, что спешим и разбегались в разные стороны. Хотя, может, это только я делала вид, потому что Анна и правда очень занята, что сыграло мне на руку с моим нежеланием общаться с ней.
Я и сама не знала, чего я боюсь. Сначала я, конечно, боялась расстроить маму, которой и так было непросто после развода, а потом прислушалась ко всему, что мне рассказывали люди с нашего городка, в основном, через маму. Что Анна настоящая проститутка, которая вела разгульный образ жизни до моего отца. Что она и сейчас не поменялась, просто компенсирует семейную жизнь танцами на шесте и полуголыми фотками в соцсетях. Что женщина, работающая певицей в клубе, не может быть другой.
Я сама не знаю, правда это или нет. Я даже не знаю, как она с моим отцом-то познакомилась. Но все-таки я стараюсь держаться от нее подальше, потому что все это не вписывается в мой образ жизни и мне чуждо.
На паре по немецкому я тихонько достаю телефон и открываю инстаграм. На улице стоит жара, и, найдя аккаунт Анны через подписку на отца, я вижу, что она запостила новую фотку себя в купальнике. Почти половина ее фоток вот такие, себя, с обязательной демонстрацией своей фигуры.
Я смотрю на свой аккаунт, где моих фотографий почти нет, только пейзажи и кот. Мама права, и чего я только волнуюсь перед этим праздником. Мы с Анной даже сидя рядом за столом вряд ли найдем о чем поговорить, кроме может быть еды и просьб передать друг другу соль.
2
Отец открывает дверь, и мои губы растягиваются в улыбке. Я всегда рада его видеть, несмотря на все произошедшее в нашей семье.
– Здравствуй, дорогая, – он прижимает меня к себе. – Идем, все уже собрались.
Я на ходу вручаю папе подарок и вливаюсь в гостиную, полную папиных друзей и родственников. Он подводит меня к тем, кого я не знаю (а таких большинство) и представляет:
– Моя дочь Милена.
После долгих рукопожатий времени пообщаться с папой уже не остается,