ить пол жизни на учебу и пойти работать не на то, на что учился, вот и весь опыт который я могу передать детям, вопрос сильно ли он им поможет. Ведь вопрос воспитания тоже субъективен, могу ли я дать детям долю разумного человека, или вовсе обеспечить их анти коммуникабельность не только по отношению к людям, но и по отношению к жизни. Или же вовсе могу воспитать человека, имеющего частичку своего прародителя, прекрасного семьянина и достойного работника, работника своего любимого дела. Но я вовсе не знаю, что могу дать своему ребенку, опыт как сидеть на стуле и делать вид, что ты работаешь. Да и причём тут вообще дети, когда я не могу решить что я буду на обед, сэндвич с тунцом, только потому, что с утра съел лишнюю вафлю, или полноценный обед хотя бы из одного блюда. Да и то, какого блюда. Рис с мясом, нет, Рон, ты не достаточно держишь себя в форме для такого блюда. Салат, конечно, нет, ты же такой троглодит, что тебе этого не хватит; грудка индейки на пару с отварными овощами, да кого я обманываю, я залью все это высококалорийным соусом, и тогда весь смысл блюда пропадёт. Думай, Рон, думай. Подожди, какой сэндвич с тунцом, терпеть не могу рыбу, тем более тунца. О чём вообще думать на работе, у кого-нибудь тут проскакивала хоть одна мысль по работе или про работу. Все сидят и выполняют банальные поручения, о чем тут вообще думать, сел и написал. Еженедельный отчёт, какое гениальное изобретение, сделать сборник, чтобы потом его объединить в безумную книгу "Как я провел этот месяц", а затем снять фильм в духе старого и мрачного детектива, только сам детектив повесился, оставив от себя только название. Нет ну серьезно, ты пишешь про то, что ты сделал за неделю, чтобы потом взять эти три или четыре отчёта и объединить их в один, может, я лучше буду лично начальнику слать телеграмму о том, как я сходил в туалет. Сколько вообще времени, если три часа дня то работать осталось три часа, что вполне приемлемо, если время два часа дня, то работать четыре часа, ну и так далее. Вообще время дешёвый трюк, загонять меня в рамки, когда я и так работаю на зарплату чуть больше превышающую среднюю, если 2 доллара считается превышением. Как выглядела картина в глазах начальника: "Дети мои, я дал вам всю мощь процветания, все избытки роскоши которые вы только могли себе представить, высшие сливки общества трудились над этим годами, я повышаю зарплату на два доллара от средней!", или он вообще тут бесполезен? А может просто бухгалтер просчиталась на два доллара и решила, что никто не заметит. Хотя почему я к этому докопался, разве не хорошо, что зарплата ставится по документам выше средней. Конечно, это не хорошо, это полный наглёж, она таковой не является. Так время четыре часа дня, это гораздо лучше, чем три, и прекраснее чем два. Всего лишь два часа, два часа и уйти из этой утопии цифр, бумаг и волокиты, в антиутопию прекрасного мира, мира который каждый жаждет превратить в лучший. Почему антиутопия, это же тоже утопия, хотя если каждый превратит мир в то, что ему нравиться это будет антиутопия, либо мир замкнутых в себе людей. Пойду, сварю кофе и сяду за мой любимый квартал. Квартальный отчёт, месячный отчёт, отчёт, отчёт. Это не отчёт, отчитываться перед кем-то, это бесполезный перевод бумаги, ведь каждый месяц все меняется, а говорить перестаешь все больше и больше, ведь говорить не с кем, все сошли с ума.
Глава вторая. Поход в магазин
Томаты, томатный соус, табаско, сладкий перец, корнишоны. Красный человек с долей зелёного друга, звучит как типичный томат. Я человек-томат, я всем вам рад. Боже о чем я думаю.
Безудержные размышления Рона, которые тянуться на протяжении всего дня, ведь говорить ему особо не с кем, да и сам он в этом не нуждается, по его словам. Так вот, безудержные размышления Рона прерываются слишком дерзким покупателем, ведь раньше Рон с таким не сталкивался, так как думать о том, что он ест, стал совсем недавно. Да и отец Рона, с благородным именем Бартоломео, у него были итальянские корни, говорил ему в детстве, слабых нужно защищать, иначе жить будет очень сложно. "Да и кто тут слабый. – Подумал рон. – Я сам возможно не более подготовлен, чем кассир, да и это вовсе не ограбление". Недолго думая, а долго размышляя, Рон подошел ближе к кассе и стал думать, как вступиться за кассира. Возможно, тот день был счастливый для Рона, или эта улыбка на его лице была из-за скидки, ведь он преодолел себя и встал на помощь бедного кассира. Злостно сказав преступнику: "Остановись! Разве твои дети будут рады за такого отца", он его остановил, но после небольшой, выдержанной паузы, преступник был весьма вежлив, лицо Рона начало узнавать, что такое перегрузка и как она может дестабилизировать. После пары тройки, а может четверки, ударов Рон пошатнулся, оступился и повалился на землю, кассир накричал на преступника, что сейчас вызовет полицию, и тот благополучно исчез, успев поскользнулся о шарф Рона. Кассир помог Рону встать, надеть шарф, и рассчитать его на кассе, так как все что умел делать Рон в данный момент – просто существовать. За честь и отвагу, доблесть и слабоумие, Рон был награждён скидкой в тридцать процентов, торжественно награждён.
В дальнейшем пути, к счастью для Рона, приключений больше не происходило, он просто проехался новой курткой по земле, решив, что эта дорога короче, порвал пакет, потому, что, оказывается, бумага хоть и дерево, было когда-то, но она тоже прекрасно рвется о дерево, не хуже дешёвого полиэтилена. Кое-как дойдя
