Благбрань останавливается у обочины
– А, как ты объяснишь, этой, фу, Пчелине…
Ну и имена у вас, шипящие, жалящие! Как ты объяснишь этой девушке, зачем ей надо садиться в машину неизвестного мужчины и ехать неведомо куда?
– Так и объясню, что надо ехать к неизлечимо больному! А что, разве это неправда?
Благбрань недоуменно смотрит на девочку, но потом, собравшись с мыслями, все же отвечает ей, одновременно просчитывая что-то в уме.
– Да, правда, правда. И она поедет?
– Конечно. Белладонна говорила, что скоро у сестры выпускные экзамены, а это значит…
– Это значит, что надо разворачиваться и ехать назад. Как твой город-то называется?
– Какой город?
– Да твой, твой! В котором ты живешь!
– Вы хотите сказать квартал? Да? Квартал лекарей!
– Да у меня уже уши болят от твоего квартала лекарей, – кричит Благбрань, снова закипая, как самовар, – я спрашиваю тебя про город, про город, в котором находится твой квартал!
– Я…Я не знаю. Нам не разрешают уходить из квартала в Город. Вот, Дурман пошел в Город и вылечил задавленную собаку. А лекарь-наставник…
– Все, стоп! Не надо про наставника. Я тебя спрашиваю, тупая девчонка, как называется город, в котором ты живешь. Ты слышишь, название…
– Я не тупая, – возмущенно кричит маленькая врачевательница, – это Белена тупая, а я…
– Что Белена, какая еще Белена, да я тебя сейчас…
Услышав, что разговор почти дошел до критической точки, Селеста решает, что настала пора вмешаться. Она пытается сесть вертикально, но со стоном сползает вниз:
– Оставь ребенка в покое, ты разве не видишь, что она еще совсем маленькая! Сколько тебе малышка лет?
– Неделю назад исполнилось пять лет.
Гордость захлестывает девочку, да так сильно, что она на несколько минут забывает, где она и что с ней случилось.
Селеста выразительно смотрит на мужчину, потом переводит взгляд на малышку и ласково спрашивает
– А во сколько же лет ты пошла в школу? В четыре?
– Вообще-то у нас в школу идут в три года, – девочка смущается так, что лицо ее становится не просто красным, а багровым. – И я пошла в школу в три, а потом заболела и болела почти год, и папа говорит, что из-за этого у меня по некоторым предметам плохие отметки, и я никак не могу наверстать.
Благбрань ненадолго успокаивается и даже пытается неуклюже шутить.
– И что же, никто из вашего знаменитого квартала не смог тебя вылечить? Что-то ты заливаешь, ни за что не поверю!
– У меня болезнь была душевная. А ее в нашем квартале не лечат. Даже доктора из Города приглашали. – Задумчиво теребит оборку на платье. – В квартале так обиделись на маму за это! Только зря обиделись. Не помог городской доктор.
– И кто же