Симона настигали самые горестные мысли и воспоминания: он потерял всех друзей и близких. Сначала Анну, которую он оставил в Кане Галилейской сразу после пышной свадьбы. Он никого так в жизни сильно не любил, как эту чистую, черноволосую, улыбчивую девушку. Затем последовал уход в мир иной братьев – за Иисусом Иаков, Иосиф, Иуда. Казнены были также Петр, Фома, Андрей. До сих пор перед глазами эти жестокие, позорные кончины на кресте. Какая-то вереница смертей. Да и его дни теперь сочтены. Похоже, что холодный грот в скале, где он укрылся от римских палачей, – его последнее пристанище. А пересохший ручей и камни – единственные друзья.
Камни казались ему необыкновенными. Он часто с ними разговаривал, исповедовался.
– Братья мои возлюбленные, – обращался он к ним, как когда-то Иисус к своим ученикам.
Голос Иисуса всегда его завораживал, спокойный, теплый и приятный. Небесный, благодатный Голос.
Зилот поднял голову вверх и прошептал:
– О, Равви! Во истину и эти твои слова пророческие: когда ты был молод и ходил, куда хотел, а теперь другой перепояшет тебя и поведет, куда не хочешь.
Два десятка лет, как и желал ты, Господи, уневестив душу свою, нес я благую весть и слово божие народам, исцелял больных и прокаженных, затуманенных ересью, язычеством и был ненавидим за имя твое. Но любовь во мне не охладела… Многим вернул я здравие душевное и телесное…
Симон замолчал, услышав приближающийся хруст веток и шум камней. Шёл кто-то из местных жителей – абазгов. Они прозвали Симона Лекарем и относились к этому молчаливому старцу с особым почтением. Он знал многие целебные травы, минералы и лечил всех обратившихся. Жители ему всецело доверяли. Они уважали его за аскетизм, светлый ум и бескорыстие. Зилот был убежден, что истинный мудрец должен исправлять человечество, для этого уйти в себя, возвыситься над людьми, приблизиться к богу и воздействовать на людей не убеждением, а примером. Все должны быть связаны узами добра, любви и взаимопомощи – так говорил ещё Спаситель. Только творящего доброе и ожидает Царство Божие.
– Слава тебе, Симоне, апостол Христов, за ежедневное мое радужное пробуждение! За сладостное, алмазное сияние росы на моих сандалиях! Повсюду на абазгской земле печать твоей любви!
Этот звонкий, мальчишеский голос заставил его вздрогнуть и улыбнуться. Он сразу понял, кому принадлежит голос. Сыну здешнего пастуха, Ниту, которому неделю назад Зилот вылечил поврежденную ногу и парень перестал хромать. С того самого дня они крепко подружились: старец и абазгский подросток, сочиняющий стихи.
Нит лихо спускался по склону ущелья. Черные, как смола, вихры его мелькали в зеленой листве.
– Осторожнее, чадо мое, – строго сказал Симон. – Так можно и лоб себе расшибить.
Он был рад появлению в своей жизни этого чистого, наивного и доброго подростка, и относился к нему трепетно, как к самому близкому человеку.
– Нет, Симоне, ты же крестил меня в Псыртсхи, – гордо произнес Нит, – и я перекрестился, как учил ты. Во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Во веки веков. Аминь… К тому же я потомок нартов, сынов света.
– Ну и каша у тебя в голове. Какой же ты ещё ребенок.
Старик протянул руки к парню и обнял его.
– А что такое Дух Святой? – спросил Нит.
– Он от Отца исходит и Сыном посылается.
– А кто Отец и Сын?
Симон задумался: иные вопросы Нита ставили его в тупик и он про себя обращался к Спасителю. Слова Иисуса по-новому звучали в нём: «Ваш отец – диавол, и вы хотите исполнять похоти отца своего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи… О род неверный и развращенный. Доколе буду с вами? Доколе буду терпеть вас?». Иисус говорил это иудеям. А что сказать сейчас ребенку?
Не дождавшись ответа, Нит развернул свою котомку с хлебом и фруктами:
– Вот, Симоне, это мама очень просила вам передать.
– Нет, напрасно, совершенно ни к чему.
Зилот знал, что у Нита есть три маленьких брата и две сестренки, но подросток был настойчив, и Симон, махнув рукой, согласился принять подношение.
– И еще, Симоне, весть плохая из Себастополиса, – взволнованно сказал Нит.
– Какая же?
– Начальник римского легиона Клавдий поклялся не есть и не пить ничего, доколе не убьет вас, Симоне. Сей человек, объявил он, возмутил весь Себастополис, он проповедует о чужих божествах, обычаи, которые местным жителям не следует ни принимать, ни исполнять. Необходимо поймать