Часть I
Размеренный шум машин в операторной под конец смены практически убаюкивал. Я ещё раз проверила основные показатели и открыла вкладку электронного журнала.
– Олеся Станиславовна, вы уже закончили? – прозвучал голос за спиной.
– Почти, Слава. Осталось только отчёт заполнить для ночной смены. Какое сегодня число? – спросила я.
– Тринадцатое мая две тысячи тридцать пятого.
– Угу, спасибо.
– Капсула отправляется через двадцать минут. Успеете? – уточнил оператор.
– Конечно.
Привычка оставлять всё на последний момент научила меня хорошо рассчитывать время на выполнение рутинных задач. На нынешней инженерной должности я работала уже пять лет, так что обязанности знала на зубок, и мне это даже нравилось, хотя иногда появлялось желание сменить работу, а потом я представляла кучу информации, которую придётся изучить, трудности с новым коллективом, переезд… Да ну его ко всем чертям.
Скинув рабочий халат в раздевалке, я надела пальто и поспешила в транспортировочный зал. Прозрачная капсула уже застыла у платформы, приветливо распахнув раздвижные двери. Я поздоровалась с коллегами, на секунду задумавшись, как же велика наша площадка, что с большинством из этих людей я встречаюсь только по дороге домой.
Мне всегда нравилось ездить воздушной линией, хотя многие весной начинали пользоваться личным транспортом. Сквозь прозрачные стенки медленно скользящей капсулы можно было рассмотреть всю площадку подземного хранилища газа. Футуристические строения громоздились в тесной близости друг от друга, создавая интересные переплетения структур. Разновеликие резервуары очистных установок были связаны сетью труб, словно насекомые, попавшие в паутину. Рядом с ними высился газораспределительный пункт, раскинувший огромные трубопроводы, подобные лапам гигантского паука, однако трубы абсорберов возвышались даже над ним.
Когда-то на этом месте добывали газ, сейчас же наша организация только хранила его в подземном кармане, заботливо собирая и концентрируя, чтобы передать дальше по лапам гигантского паука, уходящим в разные уголки страны переплетением газопроводов. Как-то я отыскала в местной библиотеке книгу о первопроходцах, и была поражена контрастом их жизни и моей собственной. Эти люди обитали в вагончиках и боролись со стихией, рисковали жизнью на неизведанных землях, страдали от нехватки снабжения и нападений местной живности, мы же привнесли в это место цивилизованную рутину. Вот что значит прогресс.
Площадка ПХГ превратилась в темнеющий вдали квадрат, и я повернулась в другую сторону, где постепенно выплывал из-за леса посёлок. Я вспомнила, как в книге описывались деревянные бараки, которые первооткрыватели возводили одновременно с местами добычи газа. Сейчас посёлок вырос в огромный взаимосвязанный муравейник. Зимой, когда пейзаж за окном напоминал сплошной сугроб, у нас не было потребности покидать отапливаемые здания. Квартиры, магазины, библиотека, школа, кинотеатр, конторы, спортзал и даже маленькое кафе – всё было связано переходами и галереями. Все всё друг о друге знают. Все друг у друга на виду. А как вы представляете ад? Шучу, но для интроверта, типа меня, такие условия – то ещё испытание.
Распрощавшись с коллегами, я поспешила по коридору, стремясь укрыться в квартире. Замок пиликнул, распознавая отпечаток, и тут же мне в лицо устремился возмущенный вопль:
– Мяу!
– И вам доброго вечера, Бенедикт Аристархович, – ответила я, разуваясь, но моего кота не провести подобными любезностями.
– Мя-мя-мя-мя-мя, – зачастил он, взгромоздившись на высокую тумбочку.
– Безобразие, – согласилась я, снимая пальто. – Некормленый кот – горе в семье.
Я уже накинула верхнюю одежду на вешалку и собиралась отправить её в шкаф, когда в моё предплечье вонзился предательский коготь. Развернувшись на пятках, я уставилась на Бендера. Кот даже приподнялся на задних лапах, чтобы ткнуть меня лапкой. Выглядел он очень мило, застыв в этой позе.
– Мя? – спросил наглый котяра.
– Мяу! – заорала я в ответ. Кот рванул в кухню, попутно сбрасывая с тумбочки счета и бутылочки антисептика. – То-то же, зараза бессовестная! – с триумфом воскликнула я вслед.
Но всё это было бравадой. Помыв руки и даже не переодевшись, я отправилась за Бендером, чтобы обескураженно уставиться на его миску. Сухой корм был и вовсе не тронут, а вот наполовину съеденный паштет оказался заветренным, и значит совершенно не пригодным к употреблению, по мнению наглой пушистой задницы.
– Бенедикт Аристархович, признайтесь, вы считаете, что я хожу на работу только для того, чтобы покупать вам корм?
– Мя-я-я-я, – утвердительно протянул кот.
– И не поспоришь, – вздохнула я, наклоняясь за миской.
Покончив с ужином для нас обоих, я устроилась в кресле. Приятно хрустнул книжный перелёт, и я улыбнулась. Было в этом муравейнике одно чудесное место, кроме моей квартиры, где мне не приходилось сталкиваться с людьми. В стенах