Пьеса
Действующие лица:
Секретарь горкома Аглая Аркадьевна Соболева – около 40 лет.
Врач Елена Мухина – 24 года
Начальник городской электросети Михаил Снятков 30 лет
Его жена учительница начальных классов – Ольга 26 лет.
Кораблев Евгений Петрович, премьер советского правительства – 54 года
Андрей – 33 года
Коллектив товарищей,
Военные
Действие происходит 7—9 февраля 1990 года в городе без названия за полярным кругом
Пролог
Андрей лежит на земле и смотрит на небо.
АНДРЕЙ. Вроде одна Земля, а небо над ней везде разное. Дома звезды холодные, а здесь – такие близкие, такие горячие…
7 февраля
1
Больничная палата. Михаил лежит на койке, а Елена сидит рядом и держит свою руку у него на груди.
МИХАИЛ. Чувствуешь?
ЕЛЕНА. Чувствую.
МИХАИЛ. Как ты это чувствуешь?
ЕЛЕНА. Как будто мраморная плита лежит у тебя на груди. Я чувствую рукой ее тяжесть и холод.
МИХАИЛ. Точно.
ЕЛЕНА. И еще – привкус во рту. Металлический, такой бывает, когда хватанул смертельную дозу радиации.
МИХАИЛ. Что же мне делать, Лена?
ЕЛЕНА. Попробуй закричать.
МИХАИЛ. Что?
ЕЛЕНА. Собери звук в горле и опусти его вниз, зацепи камень этим звуком. Если сможешь отбить хотя бы кусочек – станет легче.
Михаил смеется.
ЕЛЕНА. Что?
МИХАИЛ. Это все ерунда.
ЕЛЕНА. Попробуй.
Михаил пытается закричать, но из его горла выходит только хрип.
МИХАИЛ. Нет.
Михаил встает и подходит к окну. Стоит, глядя в окно.
МИХАИЛ. Удивительно. Идут люди домой с работы. Все-то у них хорошо и спокойно. Их никто не любит, они никого не любят. Я бы не задумываясь поменялся с любым из них. Да еще взял бы в придачу язву желудка или ревматизм. Лишь бы никогда этого не знать.
ЕЛЕНА. Не знать любви?
МИХАИЛ (поворачивается к Елене). Понимаешь, что меня больше всего бесит? Я ведь все всегда делаю правильно. Соблюдаю правила дорожного движения по жизненному пути. Еду по главной дороге. На каждом повороте поворачиваю туда, куда показывает знак. И как получилось, что я в итоге приехал в тупик?
ЕЛЕНА. Все в этом мире связано.
МИХАИЛ. Это пустые слова.
ЕЛЕНА. Нет. Не пустые.
В коридоре стук ног, невнятный говор. Слышен властный женский голос, перекрывающий остальные голоса.
СОБОЛЕВА. Что касается фондов – с фондами мы разберемся. Вы разберитесь со штатным расписанием, а мы разберемся с фондами. Но потом, во втором квартале. Сейчас мы это даже трогать не будем.
Михаил снова смотрит в окно.
МИХАИЛ. По земле метет. Будет пурга.
ЕЛЕНА. Мы можем уехать хоть завтра.
МИХАИЛ. Бесполезный разговор.
ЕЛЕНА. Наоборот, теперь все проще.
МИХАИЛ. Да уж, идет слушок по городу. Ольге наверняка уже поднесли новость на блюде. У них там в школе атмосфера еще хуже, чем у вас здесь. Как я ей в глаза посмотрю?
ЕЛЕНА. А как вчера смотрел?
МИХАИЛ. Это верно. Но теперь по-другому все будет. До сих пор это вроде бы только нас касалось, а теперь будет большая общественная история. Вынесут на партком, может быть, даже устроят товарищеский суд. На поруки возьмут.
ЕЛЕНА. Страна большая. Ты энергетик, я врач – нас где угодно с руками оторвут.
МИХАИЛ. Как ты это нехорошо сказала. Практично.
ЕЛЕНА. Извини. Пытаюсь до тебя достучаться.
МИХАИЛ. Только не цинизмом, пожалуйста.
ЕЛЕНА. Хорошо, ты можешь сказать – почему нет? Что тебя здесь держит? Этот богом забытый город, у которого даже названия нет…
МИХАИЛ. Я и есть этот город, Лена. Если нас разделить – я умру. И город тоже умрет.
Пауза.
ЕЛЕНА. Тогда все пропало.
МИХАИЛ. О том и говорю.
В коридоре снова стук ног, невнятный говор. Снова слышен властный женский голос, перекрывающий остальные голоса.
СОБОЛЕВА. Вы нам подготовьте процент износа технического оборудования, а мы уже со своей стороны чем сможем. Но это все после, после. Я же сказала, во втором квартале.
МИХАИЛ. Это кто там, Соболева бушует?
ЕЛЕНА. Начальство какое-то ждут из Москвы. Завтра у нас спецдежурство с восьми утра.
МИХАИЛ. Странно, мне никто ничего не сказал.
ЕЛЕНА.