Она зашла и увидела – Ребёнок встал! – он замер – Руки из-под одеяла убери. Отрублю по локоть!
Он сдвинул одеяло. Возбуждённый член торчал, как палка. Она, с улыбкой, замахала руками – Ребёнок ходит. И через щель всё видно. Сколько раз говорить?
– Темно ведь ещё. Сколько там? – он прикрылся одеялом, но торчащий член оттопыривал его.
– Ляг на бок. Восемь. Поспи ещё. И не дрочи больше. От тебя потом несёт, как от жеребца.
– Открой на единичку, душновато.
Она подошла к балконной двери и приоткрыла, зафиксировав регулятором на единичке. Взяла сотовый – Пойду посмотрю внучу. Ты поспи.
– Закрой двери, чтобы не тянуло в квартиру, а то ребёнок замёрзнет
Она вышла, закрыв створки двери. Ребёнку было уже за тридцать, и он собирался на работу. Он откинул одеяло и дрочил, пока тело не покрылось липкой испариной. Обмахиваясь одеялом, подсушился и прикрыв торс, закрыл глаза. Проснулся, когда в замке дважды провернулся ключ. Он приподнял голову. Сотовый лежал на журнальном столике. Дотянувшись, включил
10:15
Прислушался. Тишина. Откинув одеяло, сел и надел трусы. Встал и пошёл по квартире.
Жена стояла у зеркала, в комнате ребёнка – Ты чё соскочил? – она улыбалась – Испугался что я ушла, а ты проспал?
– Я услышал как ключ провернулся. Глянул время и встал.
– Это ребёнок ушёл. Я сегодня попозже. В подвале помою пол и домой.
Она положила помаду на комод, и прижавшись к нему, щупала, заглядывая блестящими глазами.
Он оттянул резинку – Мм!
– Нет,так вкуснее.
Он вызволил возбудившийся член, сдвинул крайнюю плоть, оголяя головку – Целуй.
– Мне на работу – она обходила его, и сжимая кулачком член, тянула за собой.
Он поворачивался и шёл следом, спуская на ходу трусы – Ты зачем оголился? – улыбалась она, натягивая сапоги
Она смотрела в зеркало, поправляя куртку и застёгиваясь, а он дрочил двумя пальцами.
– Прекрати! И отойди от двери – она приоткрыла дверь и вышла, протискиваясь в щель – А то соседка увидит тебя голого. Закройся.
Он усмехнулся – «Как будто соседка, каждое утро поджидает у двери своей квартиры, чтобы увидеть его голого».
Он закрылся – Свасти Аста, дорогая. Ушла – пришла. И ребёнок, Свасти Аста. Ушла-пришла.
Это была его простенькая молитва, которую он произносил про себя каждый раз, когда дочь и жена уходили на работу. Вернувшись в зал, достал из своего шкафчика плавки и лубрикант. Зашёл в ванную, включил холодную воду и подставил ведро. Пока ледяная вода набиралась в ведро, вернулся в комнату и убрал постель.
…
Эгрегор клубился и клокотал мутным туманом. Вспыхивали и гасли искорки. Чья-то жизнь начиналась, чья-то заканчивалась. В клокочущем тумане тянулись нити, мириады нитей, они переплетались, расплетались, сходились и расходились, сматывались в клубки и разматывались. Когда искорки гасли, нити рвались и таяли, а когда искорки вспыхивали, появлялись новые нити, коротенькие и тонкие вначале. Одни нити, только появившись и обрывались. Другие тянулись, извиваясь, удлиняясь и становясь толще. Кто-то невидимый, по ту сторону Эгрегора, изредка бросал взгляд на клубящийся туман из страстей, молитв, проклятий, воплей, стенаний и стонов, радостей и печалей, восторгов и скорби. Его, всепроникающее, око выхватываю, на мгновение, из мириад нитей и искорок отдельные; из клокочущего бульона проклятий и молитв, выделяло голоса, слова и целые фразы …
…
Старший лейтенант, командир автороты, всматривался в пятивёрстку. Из штаба, с нарочным, пришёл приказ: Срочно! Доставить боеприпасы в часть, попавшую в окружение.
Командир потёр, покрасневшие от бессонных ночей, глаза и оторвался от карты. Напрямую, кратчайший путь, чуть меньше километра. Но через минную полосу. В объезд – раз в пять больше. Да и неизвестно там: при объезде можно напороться на немцев, прорвавшихся сквозь кольцо окружения. Карты минных полей не было. Да если бы и была. Что толку? Всё равно на авось. Линия фронта в Сталинградском котле была подвижной. Немцы отчаянно пытались прорваться, и сапёры, то минируя участки, то разминируя, не успевали исправлять карты минных полей.
– Бойцы! – командир встал
Поднимались с земли и выскакивали из кабин шофера, и строились.
– Слушай приказ! Едем напрямую, через минную полосу – Он обводил взглядом лица бойцов – Савельев, ты первый. Мироне …
Он не успел договорить
– Да пошёл ты! Сам едь первый – Савельев вышел из строя и направился к своему автомобилю
– Стояать! Стояаать!! – с побелевшим лицом, командир рвал кобуру – Стояааать!!
– Да