Жара пришла в Москву где-то в конце июня, после продолжительных и затяжных дождей и изголодавшиеся по теплу москвичи, высыпали в парки и скверы, наслаждаться такими редкими солнечными деньками. Но жара удивила, продержавшись в столице более двух месяцев.
Первым не выдержал асфальт. Он плавился под ногами как пластилин. Потом загорелись Подмосковные леса, заволакивая едким удушающим дымом все вокруг. Это стало испытанием для города миллионника. Жители мегаполиса, уже приспособившиеся к жаре, никак не могли адаптироваться к едкому дыму. Он преследовал их повсюду, не давая проветрить свои перегретые жарой жилища ни ранним утром, ни поздним вечером.
Юля обожала жару. Ей нравилось ощущение вязкости сонного воздуха в летний полуденный зной. Однако это лето изменило все. От палящего солнца не было спасения ни в метро, ни в офисе, ни в квартире. Хотя, дома было еще терпимо. Вечерами возвращаясь домой, она открывала все окна и наслаждалась легкой прохладой. Хотя, 27-29 градусов в ночные часы то еще удовольствие. Но это было лучше, чем 50. А потом к ним пришел смог и открывать окна стало невозможно.
Правда Юлькин десятый этаж в это время был более комфортен для проживания, чем нижележащие. Дым до нее попросту не доставал. Он стелился ниже, где-то на уровне пятого, позволяя женщине ощущать себя принцессой, закрытой в башне дракона. Там внизу стелились хмурые облака бесконечно надоевшего смога, а здесь на верху светило ужасное яркое солнце. И она из двух зол выбирала его.
В начале августа концентрация углекислого газа в воздухе превысила все мыслимые и немыслимые размеры, и женщина поняла, что больше не может так жить. Она захотела в отпуск.
Сначала, женщина решила отправиться куда-нибудь с мужем, но Игорь ей отказал, сообщив об очередной, важной для него, международной конференции, где он планировал делиться опытом со своими иностранными коллегами. Ее муж был достаточно известным онкологом, и Юля не стала его тревожить.
Она принялась уговаривать дочь, суля ей европейские развлечения вместо московской жары, но и тут потерпела фиаско. Ее Елизавета была достаточно странным ребенком. По крайней мере так считала Юля. Дочка, в свои четырнадцать лет, все свое свободное время проводила за учебой или чтением книжек, причем делать это ее никто не заставлял. Она была очень деловой и самостоятельной.
Сначала Юле это нравилось. Женщина всячески поощряла желание дочери учиться, но со временем ненормальная тяга к знаниям стала ее пугать. Дочь, не оставляла себе ни минуты свободного времени и мать не могла с этим ничего поделать.
Вот и теперь, предложив дочери отправиться куда-нибудь на курорт, Юля получила отпор. Девочка не желала выезжать из Москвы. У нее на летние каникулы были свои нудные и скучные планы…
Женщина еще раз с тоской посмотрела в окно и принялась за работу.
Неожиданно зазвонил телефон. Это была Надежда, одна из ее четырех закадычных подруг.
– Привет, Юлек, – услышала она на том конце провода, – как у тебя дела?
– Да вроде ничего, – ответила та с улыбкой, – что-то случилось?
– Да нет, все хорошо. Просто хотела отпросится у тебя в очередной отпуск.
– Отпуск? – прошептала Юля и сердце у нее забилось от предчувствия чего-то замечательного.
«Вот оно» – подумала она.
– Да, в отпуск. В деревню, под Торжок. Ну ты же помнишь, что год назад у меня умерла бабка и оставила нам там избушку на курьих ножках.
– И что? Твоя многочисленная родня так ею и не воспользовалась?
– Да нет, конечно. Кому она нужна, чуть живая халупа.
– Ну хоть продали бы. Все деньги, – поделилась идеей Юля.
– Да надо-бы, но все руки не доходят. А сегодня, представляешь, снится мне сон, что я должна там быть.
Ее подружка была той еще провидицей. В их студенческие времена ее вещие сны приносили им много пользы. Правда, сны ей снились не часто, а значит и польза от них была периодической2.
Юля погрузилась в воспоминания давно минувших дней и чуть не потеряла нить разговора.
– Представляешь, Юль, – услышала она Надин голос, – Снится мне сон и именно такой, от которого мурашки по телу. Скрипучий голос, предвестник всех моих вещих сновидений, шепчет мне, что я должна отправиться в деревню, да не абы куда, а в наше родовое имение. И мало того, должна с собой кого-то обязательно захватить, а кого не сообщили. Сначала я предложила поехать Пашке, но ты сама понимаешь, что муж мне здесь не товарищ. Занят, как всегда. Дети тоже повырастали и не желают ехать в тьму-тараканьи. Вот не знаю, что теперь с этим делать.
– И что ты решила? – уточнила у нее Юля.
– Да вот думаю поеду одна. Поживу там месяцок отдохну от городской суеты. За одно вещи разгребу и наследство получше рассмотрю. А там, глядишь, и продадим мы бабкину избушку.
– Наадь, – неожиданно для себя пискнула Юля, – возьми меня с собой. Не могу больше