Звериной тропой. Илья Луданов Луданов

л и, хрустя болотными травами, двинулся к бобровой запруде. Неделю как сошел лед. Полевые птицы еще не начали распев, но совсем тепло. Он щурился на солнце, сверкавшее с неба и отовсюду с земли. Вскинул двустволку на всплески в камышах. Легко посвистывая впереди набирала высоту пара крякв. Червленная мушка села под блестящего перламутровой головой селезня, провела за ним черту по белесому небу и сникла. Он совсем не умел разбивать пары, стрелял лишь одиночек. Утки дали низкий круг у него над головой и ушли по речке, буйной стремниной, убегавшей от озерка по лощине. Еще недельку-другую полетают, потом она найдет себе скрытное местечко в затопленных камышах и сплетет гнездо.

      С тихим наслаждением от весны, после слабой на морозы, чавкающей зимы, он обошел причесанный половодьем берег. У статной, разлапистой ели присел отдохнуть. Трава едва наметилась. Земля холодила.

      Не хотелось сюда приходить. Но, как и каждую весну, в неделю вольной охоты, он сидел у этого черного смоленого столба и смотрел, как тот покачивал обрывками проводов на ветру, на укрытые летом крапивой и лопухами черные остатки обожжённого весенним палом частокола. Из дубовой, огнем не взятой, опоры врастопырку торчали рыжие гвозди. На горелой воротине застыло проволочное кольцо. Он вспомнил, как с робостью поднимал это кольцо. Ломая крапивный сухостой, вошел на бывший двор. Навалом обломки печи, битый шифер. В заросшем саду кусты одичалой смородины. На кустах черные, как ее глаза, блестящие ягоды. В тени яблонь в жару всегда было свежо. И тогда перед ним гора битого кирпича восстала статным домом с белеными наличниками, огарки изгороди выстроились высоким частоколом, сухой бурьян на месте двора облысел, воздух насытился кудахтаньем и мычанием из хлева и до верхней дороги – одонок – протянулись зацветающие картофельные грядки, где среди размашистых плетней белело пятно ее футболки.

      Ему пятнадцать. Парит жаркий июль, они только приехали. Тяжело двигаясь, бабушка кормит птицу. Больше живности держать не по силам. Мама, в цветастом летнем халате, с крыльца звонко кличет Митю съездить за молоком: