На самом же деле в текущий момент я пыталась излечиться от сюжета «Угрызения совести», завернувшись в любимое банное полотенце и глотая горячий клюквенный морс в качестве средства от похмелья.
Угораздило же меня отправиться на этот чёртов фуршет по случаю чествования одной знаменитости местного масштаба и упиться там шампанским в компании с незнакомцем. И не только упиться. Такого со мной никогда не случалось – всегда была уверена, что и не случится, – я даже внутренне, а иногда и внешне, осуждала подобное легкомыслие в других. А теперь искала оправдания своему авантюрному поступку, не будучи авантюристкой. Я вообще не хотела идти на этот прием, поскольку не являюсь любительницей коллективных празднований, и, более того, там мог оказаться мой бывший муж со свой пассией. Пошла лишь из сугубо меркантильных соображений – редактор ни с того ни с сего прислал пригласительный билет, а обидеть редактора, руку кормящую, я не имела права, хоть и выразила ему наряду с благодарностью малую толику удивления. Приём, разумеется, оказался ожидаемо скучным, многолюдным и обильно сервированным. После ряда помпезных речей, наполненных благодарностями и тёплыми словами в сторону виновника торжества, народ разбрёлся по компаниям, я присоединилась к одной из них, вступив в несчётный раз вспыхнувшую дискуссию по поводу потребностей читающей публики. Во время дискуссии случилось непредвиденное: компания разделилась на две части, одни были за, а другие – против. Такую неординарную для дискуссии ситуацию трудно было предсказать. Впрочем, она скоро переросла в пустую перебранку, но тут принесли шампанское, и я, будучи упертой не любительницей этого напитка, решилась попробовать Moet & Chandon, дабы сравнить его хвалёный вкус со вкусом родного Советского. Взяла бокал, как вдруг чья-то коварная рука толкнула в локоть. Золотая, и по виду, и по цене, жидкость выплеснулась прямо на стоящего рядом джентльмена. Разумеется, я совершила отнюдь не изящное движение, пытаясь удержать неудержимое, и на упомянутого несчастного вылились остатки содержимого бокала, которые, будь я немного ловчее, могли бы остаться внутри сего сосуда. Но не остались.
– О, великий Ктулху! – возопила я. – Прошу прощения, я такая неловкая!
– Твою… Кто великий? – поинтересовался пострадавший, размазывая шампанское по отворотам пиджака и небесно-голубой сорочке.
– Ктулху, это такое божество, – коротко пояснила я.
– Гм… а я было подумал, что вы меня куда-то послали, – ухмыльнулся он.
– Простите, я испортила вам вечер и рубашку, – пробормотала я.
– Да уж, определенно испортили, – согласился он.
– Мне ужасно неловко, – продолжила я, понимая, что пошла по кругу и мечтая поскорее смыться отсюда, дабы не пролить и не уронить еще что-нибудь на кого-нибудь.
Облитый Моет Шандоном ничего на мою реплику не ответил, пытаясь исправить состояние пиджака с помощью носового платка. Ротозеи, обернувшиеся на инцидент, интерес потеряли и рассосались по своим компаниям.
– Сейчас химчистка отличная, все отчистят, – продолжила ныть я. – Может быть, мне оплатить химчистку? Могу даже срочную.
Самой мне эта идея совсем не понравилась, срочная химчистка – это дорого, а я звёзд с неба, то есть наличных, не хватаю. Но меня вёл постулат «Лопни, но держи фасон!».
– А что, оплатите, – согласился он.
– Тогда… тогда, идём, – мрачно предложила я.
– Куда?
– В химчистку…
– Ладно, бросьте, я пошутил, – махнул он рукой, видимо, проникнувшись многозначительным выражением моего лица. И когда я научусь его держать? По всей видимости, никогда.
– Давайте выпьем шампанского и тем заключим дружеское соглашение, – предложил он.
– Кажется, его уже выпили…
Нельзя сказать, что в течение разговора я не осматривала и не оценивала собеседника – естественная человеческая реакция, полагаю. Невысокий, худощавый, лопоухий шатен с кривым носом