Одержимый страхом человек, словно загнанная в угол крыса, пытается найти выход любым способом, вгрызаясь в плоть, бетон или даже сталь. Но лишь поняв, что у страха есть настоящая мотивация, человек перестраивает себя и все свое существо для подчинения этому мерзкому, прискорбному состоянию ужаса. Ужаса перед неизвестностью.
Меня зовут Альбер Туле, и я… олицетворение ужаса. Я – вампир.
***************************
Все имеет свою цену. Этот дневник – тоже. Но есть вещи, стоящие чрезвычайно много, а есть дешевые безделушки, которые продаются дорого.
Цену вещам я узнал давно. Едва отгремели газеты, пестревшие новостями с фронта, как новый виток ненависти прошелся железным катком по всем участникам того события, что оставило глубочайшие травмы в каждом из нас. Знал ли генерал Брусилов, на что он идет? Определенно. Но ведал ли, какие последствия принесет такое решение? Не думаю. Так или иначе, наступление прошло согласно срокам, и принесло плоды. Австро-Венгрия и Германия осознали наконец, что не являются безраздельными хозяевами войны, и фортуна, наконец, словно в награду повернулась к ним спиной. После кровавых стычек в разных уголках театра военных действий, мясорубка Вердена запомнилась надолго. В ней собрались воедино вопли десятков тысяч людей, единым хором взывающих о спасении. Но спасение еще нужно было заслужить.
Мы заслуживали его кровью и потом, но не могли знать, что все в итоге закончится так. Именно в тот день я понял, что такое цена.
Бельгийская граница, г. Ипр, апрель 1915 г.
Британские позиции укреплены по последнему слову инженерной мысли, но силы врага, сосредоточенные в округе, навевают неподдельный ужас. Среди солдат ходят слухи, что немецкая армия везет новое, смертоносное оружие.
Наша рота была переброшена в окрестности Ипра по специальному указу командующего армией. Задача ставилась конкретная – пятой артиллерийской роте обеспечить огневую поддержку регулярным частям армии британской короны. В день прибытия нашему командованию сразу предоставили планы наступлений и картографические отчеты, составленные разведкой и геодезистами. Спустя несколько часов от своих сержантов и адъютантов мы уже знали, какие задачи предстоит выполнять.
Никто не ожидал, что спустя три дня разразится кровавый ад…
Мы проснулись в обычное время. После скудного завтрака командиры отправили все основные силы на укрепление оборонительных позиций вокруг нашего расположения. Немного накрапывал дождь, но погода обещала улучшиться к обеду. Приступив к работе, мы катали обтесанные бревна для укрепления траншей, примыкавших к основным линиям обороны, возведенным с помощью бетона и арматуры. Несколько ДОТов обвешали колючей проволокой, в других местах пытались отметить возможные зоны наступления противника и обозначить их условными сигналами. Это были места, куда в случае начала массового наступления должны были сосредоточить огонь пулеметчики.
Артиллерийское оборудование устанавливали около окопной линии, пытаясь соблюдать примерное направление по расположению противника. Ожидалось, что к сумеркам полный состав батареи должен вести массированный огонь по вражеским позициям.
Дождь понемногу шел на убыль, подул встречный ветер. Сержант Робертсон, на ломаном французском, попросил меня отлучиться и принести воды. С облегчением я вынырнул из окопа и помчался к блиндажам, чтобы набрать воды из резервуаров. Мельком я взглянул вперед, за окопную линию. Ветер становился все сильнее, и сквозь помутнение я разглядел странное облако. Заподозрив неладное, я быстрее вошел в помещение, набрал чистой воды и бросился обратно.
Кошмар начался внезапно. Я услышал еще издалека, как английские солдаты, душераздирающе вопя, бегали по окопам. Голова вдруг стала очень тяжелой.
Я смутно помню, кто вынес меня на себе из этого кошмара. Знаю, что это был боец нашей роты, а кроме того, помню, как сильно он удивился отсутствию на мне страшных ран, которые уродовали практически всех англичан, попавших под химическую атаку на нашей линии. Позднее я узнал, что немцам не удалось закрепить тактический успех, но по факту, неожиданной мерой они разделили союзные войска из одной оборонительной линии на две, образовав «коридор» шириной около двух миль. В итоге немцы не успели пробиться через брешь, и атака оказалась стратегически бессмысленной. Бессмысленные тысячи жертв и поломанных жизней. Такова цена за господство на фронте…
Верден, май 1916 г.
Птицы не пели. Уже давно. Выжженная химикатами и огнем земля, несчастная и забытая, пыталась производить травы на свет, но уже не могла справиться с нестерпимой болью, крушащей всю ее внутренность. Несколько танков горели недалеко от окопа, но не было в них ничего дикого и страшного. За два года войны привычка въедливо оценивать потери и разрушения сама ушла на второй план. Для этого даже не нужно было заставлять себя забыть картины, вызывающие тошноту, когда ты закрываешь глаза, чтобы поспать хотя бы несколько минут под рогожей, которая, несмотря на чрезвычайную плотность, насквозь промокла в