– Вставай, колода несчастная! – ругалась на себя Ира. – У них весь мир рухнул, отец ушел, не появляется, заявил, что всех счастливыми он сделать не может. У них тоже беда, а они тебе готовят, стараются! Вставай и иди!
Нет, она и вставала, и шла, и делала вид, что бодра, но ночью только что не выла, ощущая себя выброшенной, ненужной вещью.
Палатки фермерской ярмарки должны были разобрать давно, но почему-то про них позабыли, и в них поселилась кошка. Обычная гладкошерстная кошка, белая с серым, только беременная. Ира проскакивала мимо два раза в день – по пути на работу и с работы. Кошку видела, конечно. И сразу же заученным до автоматизма уроком звучал в голове голос мужа:
– Ира, что ты как маленькая! Всех не спасешь! Оставь это и пошли домой!
Он был так уверен в себе и так брезгливо осматривал кошек или собак, которых Ира, словно маленькая девочка, мечтала привести домой.
– Или я, или это! – говорил он.
Ну, конечно, она выбирала любимого мужа, отводила глаза и трусила рядом, повторяя про себя как заведенная:
– Всех не спасешь! Всех не спасешь! Судьба у них такая!
Когда она возвращалась с работы в тот день, уже при выходе из метро почувствовала запах гари. Сморщилась, а потом, пройдя чуть дальше, увидела, что сгорели те самые палатки. Кошка, перепуганная, растерянная кошка сидела неподалеку на мокром газоне. Ей уже столько пришлось потерять – дом, хозяев, ощущение безопасности, что потеря этого ненадежного, но последнего убежища сработала словно заморозка. Даже на отчаяние сил уже не хватало. Кошка попросту легла на бордюр и лежала так.
– Ой, бедолага ты, бедолага… – приговаривала рядом какая-то старушка, разворачивая пакетик с котлеткой. – Вот, поешь хотя бы.
Ира привычно отвела глаза и проскочила мимо, только обратила внимание, что кошка что-то ей напомнила.
– Всех не спасти! Всех не спасти! Вон сколько народу на нее оборачивается, и бабулька кормит. Наверняка сейчас кто-то пожалеет и возьмет.
Если бы можно было слышать мысли людей на какую-то определенную тему, то Ира различила бы невнятное многоголосое бормотание той же самой фразы: «Всех не спасти!»
Вечер прошел как обычно. Дети, тревожно заглядывающие ей в глаза, звонок от родителей, звонок от золовки с очередным описанием проступков «этой»:
– Ты представляешь? Звонит мне и говорит, что мы с родителями должны им выделить комнату! Да с какого перепуга? Брату родители денег дали. Ты же знаешь!
– Знаю, – автоматически согласилась Ира. На подаренные к свадьбе деньги Коля купил дачу. Он обожал рыбалку и приобрел дом у реки, обожал туда ездить с друзьями, но семью брал буквально несколько раз. Ира с детьми обычно проводила отпуск на даче у своих родителей.
– Ирааа! Ты меня слышишь, нет? – заволновалась Инна.
– Слышу! – покорно призналась Ирина.
– И чего я сейчас сказала?
– Что дача Колина. Да я помню… – ей не хотелось говорить про Колину дачу, совсем не было сил.
– Так ты ее делить не будешь? – переживала Инна. Нет, понятно, почему переживала. Ира ей очень сочувствовала. – С тобой родители хотят поговорить.
Ире пришлось выслушать и свекровь, и свекра:
– Ирочка, ну ты же понимаешь, да? Мы выделили Коле его долю деньгами, чтобы он взял ипотеку. А у тебя своя квартира, и он купил дачу. Но дача-то, получается, его. Ты же понимаешь? Это ведь честно! Он же не пытается претендовать на твою квартиру.
Это было чистой правдой! Ире квартира досталась от двоюродной бабушки, получила она ее давно, еще с Колей и знакома не была, и муж даже не заикнулся о разделе, хотя все остальное собрался честно делить. Ира не очень вслушивалась. Он уходил, деловито собирая вещи, рассказывая ей, что она должна его понять, что у него теперь новая жизнь и в этой старой жизни надо все разделить. Все повторял, что он никак, никак не может сделать счастливыми всех! А она только кивала, понимая, что жизнь закончена, и как быть дальше, она не знает. Ведь в их жизни все решал Коля!
– Ира, я тебя очень прошу! Ты скажи ему, что не претендуешь на дачу. Пусть он ее продает и берет ипотеку! – переживала свекровь
– Хорошо, как скажете, – согласилась Ира. Ей было проще согласиться, чем спорить. Видимо, сработал какой-то душевный предохранитель, постаравшийся сберечь хотя бы тот минимум сил, который необходим для выживания. Что сейчас та дача… гораздо важнее удержаться, пусть даже на самом краю.
Следующие три дня она видела ту кошку и утром, и вечером. Дворники гоняли ее с газона, уйти куда-то еще у нее, видимо, уже не было сил, и кошка сидела на верхней ступеньке спуска в подземный переход, прижавшись к каменной стенке. Она не бегала за ногами, ничего не просила, не мяукала. Просто сидела, подобравшись, чтобы стать как можно меньше и незаметнее.
– Да нет же сил на нее смотреть! Ну неужели же никто не может ее взять! – сердито думала Ира, поднимаясь