Если что, “плаха” – это сокращение от слова “площадь”, а официально же зовется “Емельянина Площадь”. Обычно там тусуется большинство студентов…в более погожие времена.
А я отправилась туда, чтобы остыть. В буквальном смысле. Сесть жопой на замерзшую лавку, чтобы до цистита, а потом слечь с болезнью и не ходить на пары. Только удастся ли мой коварный план?
Еще имела смелость зайти по пути в магазин и взять сигареты. Так-то я никогда не курила, но слышала, что сижки успокаивают.
На плахе пустота. Вот и хорошо. Распечатала сигареты, чиркнула зажигалкой – ветер треклятый сдувает. Подставила руку и подкурила кое-как. Затянулась, закашлялась. По моей спине резко кто-то невидимый похлопал. Я взвинчено обернулась, увидела грязного и бородатого бомжа, худо одетого. Рожа красная, испещрена морщинами, глаза блеклые, сам весь поросший и борода до пояса. Не Дед Мороз. Жаль.
– Дочка, угости старика, – улыбнулся он, живо меняясь в лице.
– Да, п-п-пожалуйста, не ж-ж-алко, – я достала ему сижку сама, помогла подкурить. А после, небрежно замахала на него: – иди, д-д-дядя, я хочу п-п-побыть одна.
Тот пожал плечами и повернулся спиной. И тут я обалдела. У него жо… голая! То есть, как голая, джинсы в интересном месте до того исшарканы, что просвечивали.
– Эй, п-п-погоди! – кликнув доходягу, на ходу расстегнула куртку, бросила на скамью, чтобы тут же стянуть с себя джемпер. – Задний отсек п-п-повяжи му-у-ужик! – вручила.
Тот странно на меня взглянул, но взял.
Я же обратно надела куртку. Сижку, что оставила на лавке, уже куда-то сдуло. Ну и ладно, новую закурю. Убедившись, что бомж отошел от меня на приличное расстояние – он принялся рыться в баках, словно там что-то путное можно найти – я села обратно на скамью, предпринимая свою вторую попытку.
На сей раз в обзор попали мужские руки, заботливо прикрывшие огонь, чтобы не раздувало. Я устремила взгляд на наглеца, посмевшего подойти ко мне так близко – им оказался Аксим Зарево.
– Т-те-тебе ч-ч-чего? – я ощутила, как густо покраснела. Если до того мне было плевать, что подумает бомж, услышав сие заикание, то в этот раз я сделалась сильно смущена, и пристыженно отвела взгляд.
Ох уж эти городские. В принципе, что этот, что другие два новеньких – как я уже говорила – выпендрежники.
– Это ты чего? – ухмыльнулся, будто не замечая, что мне неловко.
Я снова вздрогнула: он резко наклонился, вплотную, а в его руках оказалась сигарилла из коричневой бумаги, которую он приставил – сделал это, чтобы подкурить и затянуться от моей сижки. Невольно утонула в его необыкновенных зелено-ореховых глазах, которые так маняще контрастировали с пудрово-фиолетовым цветом волос.
Красив! Но…
Постойте-ка, а почему у него разбита переносица? Некоторое время назад еще было все нормально.
Я полезла в карман куртки, потому что со вчера держала там сменный пластырь, ведь недавно глубоко порезала указательный палец. Наклеила быстро, однокурсник даже не сопротивлялся.
– Держи мою, а эту гадость выкини, – он нахально вырвал из рук мое курево и приставил к губам свое.
Я молча попробовала затянуться, и голова приятно закружилась. Аромат ванили был выражен очень ярко.
– Полегчало? Прости за Ексана, он настоящий козел, – усевшись рядом, улыбнулся и скорчил такое милашное лицо, что мне действительно отлегло.
Мы остались на плахе еще некоторое время. И разговаривая, я почти не заикалась. Это было несколько странно. Вместе же вернулись в академию. А затем он демонстративно сел рядом со мной, и это тоже было странно.
Еще шепотки за спиной…
Другие двое притихли и не проронили ни слова. Обычно, они веселили всех вокруг и были центром внимания. а теперь им стала я, старательно избегающая любого контакта глазами с однокурсниками.
Но после той злополучной ситуации обидевший меня Ексан смог удивить сильнее, чем утешивший Аксим – после пятой пары взял и вырос рядом с букетом идеально свежих белых роз.
– Прости меня, Астра! – громче, чем следовало бы, произнес он, тем самым вогнал меня в краску.
Только тогда, устремив на него взгляд, я заметила алеющий фигнал под его глазом, и мне все стало понятно…
…
По завершению учебного дня все трое вызвались проводить до дома. Но я сказала, что можно только до остановки. Зачем им тащиться в глушь, где я обитаю?
Услышав о том, где находится мой дом, они обменялись взглядами, что меня, естественно, смутило. Хотя, другое смутило еще больше – я ведь ни разу не запнулась, когда разговаривала с ними. Подразумевается заикание.
Что это со мной? Аксим так повлиял? Кстати, он держался ко мне ближе всех, пока мы не добрели до пункта назначения. А дальше. Дальше они зачем-то принялись ждать вместе со мной рейсовый автобус. “225-ый” должен был приехать без двадцати шесть