Он (не)моя иллюзия. Лера Горчакова

пешила зажигать свет. Мне казалось, что он тут же спугнёт волшебство окутавшего меня сумрака.

      По-прежнему не включая даже настольную лампу, я подошла к окну и, отодвинув занавеску, всей грудью вдохнула густой аромат ночи. Лёгкая улыбка скользнула по моим губам, и я, не обращаясь ни к кому конкретно, негромко прошептала:

      – Неужели это правда? Я сделала это?

      За окном громко прокричала какая-то птица, послышался далёкий смех откуда-то со стороны моря. Я опустила кружевной тюль и вернулась в комнату. Большой чемодан всё ещё стоял посреди номера, там, куда его поставил мальчишка, помощник портье. Сам парень, получив свои законные чаевые, уже давно ушёл, пожелав мне спокойной ночи.

      Возможно, это действительно было бы правильно: принять душ, разобрать вещи и лечь спать. Но волнение после перелёта, чувство наконец-то обретённой свободы, великолепная ночь за окном – всё это подняло такую бурю в моей душе, что я даже подумать не могла о том, чтобы лечь спать.

      Обойдя чемодан и оттащив его немного в сторону, я достала из сумочки телефон и, проверив наличие сети, быстро написала сообщение: «Долетели благополучно, отель замечательный. Завтра напишу». Дождавшись ответного: «Отлично, постарайся иногда отдыхать. До завтра», я выключила звук, отыскав розетку, поставила телефон на зарядку и осторожно ступила на небольшую застеклённую террасу. Стеклянные двери, призванные защищать любителей посидеть на свежем воздухе от внезапных тропических ливней, сейчас были широко открыты.

      Где-то совсем неподалёку размеренно шумело море, шелестели кроны высоких деревьев, в зарослях цветущих кустарников стрекотали цикады. Оглядевшись, я увидела два удобных плетёных кресла с яркими подушками, стоявших возле невысокого стеклянного столика. Забравшись с ногами в одно из них, я глубоко вздохнула: две недели полной свободы! Никаких нотаций и требований, никаких обязательств и ненужных встреч, абсолютное и прекрасное одиночество!

      Я вернулась в номер и, открыв чемодан, достала из его глубин тщательно завёрнутую в какую-то пляжную тряпочку пачку сигарет и зажигалку. Это тоже была деталь некого психологического пазла под названием «свобода»: дома я никогда не позволяла себе курить. Да и отец устроил бы скандал, если бы застал свою образцово-показательную дочь, так сказать, надежду и наследницу, за столь не одобряемым в последнее время занятием.

      Нельзя сказать, чтобы мне очень хотелось закурить, нет, скорее, это было баловство, протест. И сейчас, чтобы лишний раз убедиться в том, что наконец-то могу позволить себе всё, я щёлкнула зажигалкой и с наслаждением выпустила в сторону скрытого кустами и темнотой моря тонкую струйку ароматного вишнёвого дыма.