– Никто не верит, что я этого не делал, – он просто пожимает плечами, криво ухмыляясь, смотря прямо ей в глаза.
– Потому что ты мог это сделать, Альтан, – ухмыляется в ответ Тан, – но во что я не верю… это в то, что ты смог бы так просто попасться. А значит… тут действительно что-то есть.
От его смеха, пока она выходит из камеры, бегут по коже мурашки. Нет, он все же ведёт себя слишком странно.
Это все было изначально слишком подозрительно…
– Сестра, зачем ты это делаешь? – Умут в очередной раз пытается схватить за руку убегающую девочку, но она куда проворней, да и Тан пытается всячески отвлечь ее от ребенка.
Что только не сделаешь ради любимой племянницы. Приходится останавливать такую же любимую сестру от гиперопеки на самой безопасной площадке для детей.
– Арзу! Будь осторожней, молю тебя! – кричит ей вслед Умру, пока Тан улыбается смотря на смеющуюся девочку. – О, аллах дай мне терпения…
– Она куда осторожнее тебя, Умру, не переживай так, – говорит Тан, пытаясь развернуть сестру от горки и увести к ближайшей скамейке. – Дай ей хотя бы иллюзию свободы и самостоятельности. Она так с тобой никогда не сможет нормально поиграть с другими детьми…
– Не думай, что я забыла нашу тему, – кривится Умру, позволяя посадить себя на скамейку и сжимая ладони, смотря в сторону самой низкой горки. – Зачем ты взялась именно за это дело? Мы только стали жить спокойно, никаких Текинов за спиной и их проблем и вот ты снова ступаешь прямо в огонь.
– Боишься, что сгорю? – хмыкает Тан, отвернувшись.
Арзу счастливо махала ей рукой, и улыбка вновь смогла вернуться на ее лицо, не смотря на тяжёлые воспоминания. Махая ей в ответ, она думала о том, что когда-то давным-давно именно она мечтала о ребенке, мечтала о семье. А теперь она даже представить такое не может, не то, что мечтать.
– И это тоже. – осторожно прошептала Умру, посмотрев на сестру, которая будто специально отказывалась посмотреть ей в глаза, – я помню, сестра. Очень хорошо помню твое состояние, когда вы развелись.
Она замолкает, поджав губы, молча о том, что ее злость на Альтана всё ещё сильна. Она бы и сейчас хотела если не уничтожить его, то хотя бы высказать все, что думает о нем. Но слова Тан ещё звучат в голове.
“Мы ошиблись, Умру, разве он виновен в том, что мы полюбили образ, который придумали?”
Она чувствовала, что Тан сгорела, от ее любимой сестры остался разве что пепел, когда она вновь пришла в дом отца. Тан легко говорила о своем будущем разводе, но глаза были пусты, ни единой эмоции в словах. Они будто видели перед собой приведение. А потом она с такой же лёгкостью отправилась в Антеп после суда, убедив и тетю, и маму не ехать с ней. Она даже смогла убедить отца не трогать ее, не выдавать замуж. Пусть и она пошла работать, платила все эти годы их отцу за свою свободу, но… Она выжила, смогла подняться. И вот она наконец-то приехала снова в Стамбул, но не прошло и месяца ее работы в юридической фирме, и она кидается спасать бывшего мужа.
– Я хочу помочь ему, – Тан прерывает тишину, грустно улыбаясь, опустив взгляд на свои ладони, – можно сказать, я хочу отплатить ему за его добро.
– Добро? Ты называешь добром то, до чего он тебя довел? – в Умру снова вскипает гнев.
Тан поворачивается к ней и быстро сжимает ее ладонь, будто желая успокоить. Но девушка давно уже накрутили себя, так ничего толком и не услышав от сестры по поводу их брака и развода. Тан ничего не говорила за эти пять лет, ни разу не упомянула Текинов или своего Альтана Дагака. Игнорировала любую новость о них, стоило им навещать ее в Антепе.
Теперь она искренне считала, что вся истинная причина была в именно в Альтане. Разве ее сестра могла легко отпустить брак, если так мечтала о семье?
– Умру… он спас меня от отца, – тихо прошептала Суна, сжимая ее ладони, – да, после отец изменился, да… но в тот день он спас меня от смерти от рук отца. Дал мне возможность выбрать свою судьбу. И когда я снова забылась, снова чуть не ошиблась и погубила себя… именно он был тем, кто дал мне шанс все исправить. Пусть и с помощью развода с ним.
Тан не может рассказатьУмру, как запуталась, как пытаясь помогать всем вокруг всегда забывала о муже. О том, что свобода от отца было еще большим проклятьем, чем его избиения. Она не смогла оценить эту свободу по достоинству. А потом Альтан увидел ее обнимающей другого мужчину. Пусть его брата, пусть… Разве он мог ее послушать? Разве мог понять ее, если до этого они и не говорили с ней толком?
Альтан и правда открыл ей глаза. Комната чуть ли не в руинах от его бушующей ревности до сих пор ассоциировалась у нее с ее душой. Она не имела понятия что делать и как поступить, пока он с лёгкостью ее не отпустил из своей жизни. А Аяз из-за которого она упустила свой брак так и не поговорил с ним, не объяснил и, наверное, это уже было показателем их дружбы.
Суна до сих пор молилась Аллаху, что это стало первым шагом для