Автор скрупулезно излагал хроники религиозного безумия, которое охватило Европу накануне 1000 года от Рождества Христова – в ожидании конца времен, – и не оставлял без должного внимания поразительное религиозное исступление времен крестовых походов. А самые известные главы книги подробно описывали финансовые махинации и приступы самообмана в период голландской тюльпаномании 1630-х годов [1] – наряду с двойным биржевым пузырем в Париже и Лондоне в 1719–1720 годах [2]. Эти эпизоды, изложенные Маккеем в первых трех главах, и принесли его книге долгую славу [3]. После первого издания «Мемуара» финансовые мании обуревали общество столь часто, регулярно и обширно, что и спустя почти два столетия после написания эта книга по-прежнему считается важнейшим пособием для профессионалов в области финансов2.
Маккей, конечно, далеко не первым осознал заразную природу человеческой иррациональности. Рассмотрим, например, следующий отрывок из Геродота3:
«Царь Дарий во время своего правления велел призвать эллинов, бывших при нем, и спросил, за какую цену согласны они съесть своих покойных родителей. А те отвечали, что ни за что на свете не сделают этого. Тогда Дарий призвал индийцев, так называемых каллатиев, которые едят тела покойных родителей, и спросил их через толмача, за какую цену они согласятся сжечь на костре своих покойных родителей. А те громко вскричали и просили царя не кощунствовать. Таковы обычаи народов, и, мне кажется, прав Пиндар, когда говорит, что обычай – царь всего» [4].
Да, эллины, то есть древние греки, были интеллектуалами античности, и Дарию, похоже, было приятно унизить этих зазнаек, похвалявшихся своей риторикой. Его невысказанное послание грекам звучало так: пусть вы наиболее образованный народ среди всех людей, но вы такие же иррациональные, как и все мы; вам просто лучше удается объяснять, почему, несмотря на все доказательства обратного, вы в чем-либо правы.
Люди античности, как и сам Маккей, были хорошо осведомлены о человеческой иррациональности и расхожих маниях, однако они не могли установить точных биологических, эволюционных и психосоциальных источников этих маний. Маккей, например, наверняка должен был задаваться вопросом, почему людские группы время от времени соблазняются одними и теми же смехотворно выгодными иллюзиями.
Сегодня мы гораздо лучше понимаем, как это происходит. Во-первых, экономисты установили, что люди интуитивно рассчитывают на крайне высокие и крайне редкие прибыли, скажем, приобретая лотерейные билеты, покупка которых обыкновенно означает потерю денег, но которые прельщают многих химерой невообразимого богатства. Кроме того, за последние десятилетия нейробиологи сумели описать базовый физиологическо-психологический механизм, лежащий в основе алчности и страха, – речь о так называемой лимбической системе, расположенной поблизости вертикальной плоскости, что разделяет правое и левое полушария мозга. Симметричная пара структур лимбической системы, иначе говоря, прилежащие ядра, находится, соответственно, за обоими глазами, а другая пара, миндалевидные тела, примыкает к вискам.
Используя функциональную магнитно-резонансную томографию (ФМРТ), исследователи обнаружили, что прилежащие ядра активируются посредством фактического вознаграждения, но и, причем куда интенсивнее, в ожидании награды, будь та кулинарной, сексуальной, социальной или финансовой. А вот миндалевидные тела порождают отвращение, страх и неприятие. Если, к примеру, вы обожаете лазанью своей тетушки Фло, ваши прилежащие ядра и их связи будут активироваться быстрее по пути к ее дому, а предвкушение, вероятно, достигнет пика, когда вы уловите аромат свежеприготовленного блюда. Но уже после первого куска возбуждение начинает утихать, а если тетушка еще скажет, что лазанья, увы, подгорела, то ваши позитивные ожидания почти полностью рассеются4.
Преимущества активной схемы упреждения выглядят очевидными; Мать-природа благосклонна к тем, кто предвкушает и стремится к цели, тогда как удовольствие от насыщения, однажды обретенное, сулит мало эволюционных перспектив. Сильнее прочего прилежащие ядра стимулируются, пожалуй, знанием о том, что некоторые из людей вокруг нас без видимых усилий становятся богатыми. Как отмечает экономический историк Чарльз Киндлбергер, «нет ничего более тревожного для благополучия и здравости суждений, чем встреча с разбогатевшим другом»5.
Писатели и историки на протяжении столетий твердили, что люди используют могучий человеческий интеллект вовсе не для беспристрастного познания мира, а скорее для того, чтобы рационализировать соответствие фактов своим эмоциональным предубеждениям. В книге журналиста Дэвида Халберстэма «Лучшие и самые умные» наглядно показано, как самые блестящие политики Америки тешили себя иллюзиями относительно военного вмешательства в дела Вьетнама (к слову, эта склонность вновь проявляется сегодня: наши недавние зарубежные приключения говорят о том, что