Но шахтеры, словно те самые гномы Мории из известной книжки, упорно копают и роют измученные недра земли. И, возможно, рано или поздно также, как и сказочные дварфы из трилогии британского профессора, наткнутся на пламенеющего демона Балрога.
Потому что жадность – наказуема. По крайней мере, в цивилизованном мире.
Но Нелла сомневается, что она – в нём.
Потому что она – здесь. А тут вполне может прятаться за любым углом портал в иную, неприглядную реальность.
Потому что это… Ну… Здесь.
Индустриальный город, заметаемый грязно-белым снегом зимой и освещаемый мутным солнцем летом. Город петляющих дорог и переулков, обшарпанных дворов и частных садов, заполоненных крапивой.
Город, накладывающий тоскливые отпечатки принадлежности на хмурые лица прохожих, что спешат на первый утренний автобус сквозь промозглый сумрак, обдавая через раз неловкого мимопроходящего стойким амбром перегара. И толкутся, толкутся в переполненной маршрутке, подпрыгивающей на кочках выщербленного асфальта, трясясь в унисон, словно сельди в большой бочке. Передавая друг другу собственные неприятные и резкие запахи, нежеланно впитывая чужие. Ругаясь друг с другом на остановках, и хором – с водителем на крутых поворотах.
Её город.
Вихрящий пылью по рытвинам улиц, уносящий со штормовым ветром мечты и надежды в бесконечные поля, заросшие ведьминым чертополохом и колдовской беспризорной ромашкой.
Город, дарующий своему жителю одну-единственную в жизни возможность.
Город, разбросанный разноразмерными домами по пяти холмам. Город, где за высотками прячется неприглядный частный сектор. Где придорожные фасады увешаны плакатами и транспарантами, за полотнами которых скрыты дыры и разруха.И это – возможность оттуда уехать. Уехать как можно дальше и – никогда больше, ни при каких обстоятельствах не возвращаться на усыпанную окурками и пустыми бутылками пригородную станцию.
Дома, требующие ремонта, дома, отрицающие то, что им требуется ремонт… И один из этих домов – её.
Усадьба, в сезон смерти природы уложенная чеканным листом опавших листьев, погребенная ежезимно под снежными завалами, скрытая от июньского зноя плотным ядовито-зеленым пологом.
Дом, не зарегистрированный ни в одной из государственных бумаг. Потерявшийся в темные времена и – так и не нашедшийся.
Потому что в этом городе всем на всё плевать.
Вот оно, место, где родилась и жила Нелла. Где родилась, жила и умерла её мать, Хельга.
Город их детства и юности, город, когда-то ими любимый, несмотря ни на что. Город множества историй, сплетений судеб, страшных тайн и невероятных секретов, о которых, разумеется, все и всё знают. Те самые «все» знакомые и не очень, которые не смогли воспользоваться возможностью. Которые – остались. Остались мучительно спешить по утрам на автобус, а вечером – в круглосуточный ларек, чтобы с утра начать порочный цикл заново.
И также бессмысленно дожить свой век в бессмысленно шелестящем угольной взвесью городе.
Городе, в котором Нелле больше нет места.
Но, тем не менее, она снова здесь. И всё, как в тумане. Хотя погода – обманчиво-ясная и ничуть не предвещающая беды, а пресловутый туман – лишь порождение тревожного разума на уровне предчувствия.
Погода светла и приветлива. Мир – почти прекрасен. Впрочем, не стоит расслабляться раньше времени.
Просто потому, что все самое плохое случается неожиданно и – в самый неподходящий момент.
Смерть и беда всегда ходят рука об руку. И ходят они следом за тобою совершенно неслышно, выжидая момент для сокрушительного удара. Обнажая истинное нутро неприглядной реальности, выворачивая наизнанку тебя самого, заставляя прозреть и пересмотреть приоритеты.
И, каким бы лживо-беззаботным, дарящим такое нужное каждому человеку право на ошибку, не казалось детство, всё, что ты помнил, рано или поздно сереет и тускнеет.
Приходит понимание. Не сразу. Со временем. И оно – оглушает своей четкостью и болезненной очевидностью.
Очень внезапно наступает день (или ночь), когда ты осознаешь, что окружавшие тебя взрослые не были непогрешимыми. И дело было вовсе даже не в тебе. Просто это ОНИ были изначально не правы. И сделали тебя самого таким же. Вложили в твое маленькое доверчивое тело калечащие тебя принципы и информацию.
И то, что ты так любил, то, во что верил – всего лишь ничего не значащая пыль на изнанке вечности…
Нелла теперь не чувствовала ничего, кроме глухого раздражения, оглядываясь по сторонам и неловко отмахиваясь от радостно шелестящей ели-аксакала. Скользя смутной тонкокостной тенью в облупившуюся дверь дома её детства, сердито звякнувшую на гостью потрескавшимися стеклами окошек.
Заваленная «очень нужными» вещами веранда: шахтовые гвозди, ржавые пилы, баллоны с газом, изъеденные