Я же стою на краю детской площадки, как вкопанная, вот уже минут пятнадцать. Наверно, со стороны выглядит очень странно, что молодая женщина стоит и, не отрываясь, смотрит на восьми-девятимесячную девочку, которая заходится в истерике. В то время как ее нерадивый папаша сидит тут рядышком, на лавочке, и мирно спит!!!
У меня сжимаются кулаки от накатившей ярости. Почему?! Почему вы там, наверху, черт вас всех дери, даете этих сладких ангелочков вот таким вот папашам, которым они и не сдались, раз он может преспокойненько спать, не слыша криков дочери, а у тех, кто их ждет, годами не может зачать, их отбираете?! Какого хрена?! Где эта чертова вселенская справедливость?!
В следующий момент я делаю то, чего бы никогда не сделала в других обстоятельствах, потому что когда-то дала себе слово. Но сработал то ли материнский инстинкт, то ли профессионализм, и вот я, кинув свои тяжеленные пакеты на землю, несусь к этой самой девочке, которая практически выпала из коляски в попытке дотянуться до соски, которую она уронила ранее. А папаша так и продолжает спать, ни о чем не подозревая!
Я успеваю в последние секунды. Поймала и схватила ее, когда она начинает вываливаться, а легкая коляска валится на бок вместе с ней. На мгновение прижимаю девочку к своей груди, прикрываю глаза и вспоминаю этот запах младенчества. Запах детского кондиционера и смеси. Неповторимый запах счастья.
Открываю глаза и смотрю на малышку, которая от того, что ее наконец-то взяли на руки и обратили на нее внимание, счастливо гулит, стараясь что-то мне объяснить. А я не могу сдержать слез, потоком бегущих по моим щекам, и улыбаюсь ей, стараясь рассмотреть девочку сквозь пелену, застилающую глаза.
Она похожа на ангела, самый настоящий купидончик с пухлыми, румяными и сладкими щечками, маленькими кудряшками пшеничного цвета, переливающимися на солнце, небольшим, слегка вздернутым носиком и пухлыми губками бантиком. И в настоящий момент этот ангелочек схватила мой палец и тащит в рот, стараясь его укусить.
– О, да у тебя, малышка, зубки лезут, – снова бросаю взгляд на асфальт рядом с коляской. Точно! Там валяется яркий грызунок. Очевидно, малышка уронила и его вместе с соской, начала плакать, и, раз никто не обратил на нее внимания, сама полезла за предметом, который ее отвлекал и успокаивал.
То ли от того, что ор ребенка прекратился, то ли на мой голос просыпается этот отец – молодец. Сидит, потирает кулаками глаза, трясет головой, переводя взгляд с коляски на меня с ребенком на руках и обратно.
– Что происходит? Почему вы держите моего ребенка? – встает мужчина во весь свой внушительный рост и тянет руки к малышке. – Отдайте мне дочку.
– Что происходит? Что происходит?! – начинаю шипеть, как кошка. – А то, что еще бы какая-то доля секунды, и ваша дочь свернула бы себе шею! Вот что происходит, пока вы спите, вместо того, чтобы следить за малышкой!
Я ожидала, что сейчас мужчина огрызнется и начнет лекции на тему: «Не лезьте не в свое дело» или «Своих заведите и воспитывайте» и так далее и тому подобное. За годы практики я их уже достаточно наслушалась и насмотрелась на таких вот «яжотец». Но тут впервые мужчине удалось меня удивить. Он стоит, почесывая затылок, и при этом выглядит смущенным и растерянным.
– Вот черт, все же уснул…Вы не подумайте, что я такой безответственный отец! Понимаю, со стороны выглядит дико, но я клянусь, такое впервые случилось!
– И как ваша жена вам дочь доверила? – продолжаю возмущаться, но уже не так яростно, как пару минут назад, аккуратно, задержав дыхание, передавая девочку в большие и сильные руки отца.
– Как-то вот доверила… – бормочет себе под нос. Но тут же встрепенулся. И другим тоном произносит: – Спасибо вам огромное, что не дали случиться беде! Я, правда, не знаю, как так вышло. Вернее, знаю, это не оправдывает меня совершенно. Просто …. Дочь вторую ночь подряд не спит, дает стране угля, уже не знаю, что делать! Днем спит более-менее, но только на улице в коляске, дома такой фокус не прокатывает. А если и засыпает днем, то в эти моменты я обычно работаю. А сейчас двое суток без сна…хорошо хоть сел, а то мне кажется, и стоя было бы вполне комфортно.
Неожиданно пылкий монолог молодого отца вызывает у меня улыбку. Как же я его понимаю!! Я сама…
Стоп.
Усилием воли блокирую все мысли, стараясь упорядочить их. Зажмуриваюсь. Стой-стой-стой. Закрой эту дверь! Туда нельзя!!
Глава 2
Вера
Кажется, мне удается справиться и не выпустить наружу мой персональный ад. А когда я открываю глаза, молодой горе-отец, нахмурившись, внимательно меня рассматривает.
– С вами все в порядке? Вам плохо?
Все нормально настолько, насколько это возможно в моей жизни. Плохо? А что входит в это понятие «плохо»? Хотя, зачем рассуждать, если призраку не может быть плохо, больно или обидно? Ему никак. Точно! Вот же это слово! Мне никак.
– Все нормально, просто голова немного закружилась, погода наверно будет меняться, – ровным голосом отвечаю я. – А у вашей малышки режутся зубки, поэтому она и не спит.
– Как