***
Из «красного» трёхэтажного двухподъездного кирпичного дома мы переехали в «серый» пятиэтажный четырехподъездный то же кирпичный дом. «Серый» он по цвету кирпича. На первых порах мы называли его «белым», но со временем, по мере того как цвет кирпича изменялся, становился темнее и темнее, мы стали называть дом «серым».
Микрорайон, в котором находился наш дом, выглядел следующим образом. Начиная от Комсомольской улицы, вдоль Первомайской улицы по направлению в сторону Москвы первым стоял угловой дом, в котором находился исполком городского Совета депутатов трудящихся, за этим домом были еще два дома и уже после них, «упираясь» в Советскую улицу еще один, третий по счету, дом, к которому под прямым углом примыкал еще один дом, фасад которого выходил на Советскую улицу.
Между первым и вторым домом по Первомайской улице, отделенный от них эллипсообразным сквером, и находился наш дом. Между этими двумя домами был высокий из металлических прутков зеленого цвета забор, в центре которого была такая же зеленая металлическая из прутков калитка, которая, не помню, чтобы когда-нибудь запиралась. Как раз напротив этой калитки за сквером находился второй подъезд нашего дома, считая от Москвы.
Сквер, насколько я помню, всегда был заросший довольно высокой, до сорока пяти сантиметров, выраставшей в конце лета нередко выше деревянного зеленого цвета из заостренных вверху штакетин ограждавшего сквер забора, никогда не окашиваемой травой, среди которой местами были видны белые цветки «табака». В центре сквера, как раз напротив второго подъезда, была шириной около полутораметровый грунтовая постоянно размокавшая после дождей дорожка, приводящая к круглой клумбе метров трех в диаметре, на которой росли какие-то цветы, из которых я запомнил лишь «анютины глазки» преимущественно желто-фиолетовой окраски. По краям сквера на расстоянии примерно в пять метров росли невысокие до трех метров тополя. Сразу скажу, что и летом, и зимой я и мальчишки беспрепятственно играли в этом сквере, ни разу не было, чтобы кто-либо из взрослых сделал нам замечание, что мы «топчем» траву, или попытался выгнать нас из сквера. Со временем по центру края сквера как раз напротив металлической калитки был установлен темно-зеленого цвета квадратный на двух брусках фанерный стенд, на котором размещались объявления, помнится даже о дате и времени приезда машины для сбора бытовых отходов.
Со стороны Советской улицы рядом с домом, примыкавшем к дому по Первомайской улице, находилось здание средней школы с пришкольным участком. Между забором школы и торцом нашего дома проходила асфальтированная примерно до двух метров ширины дорожка, за ней и до около полуметра высотой зелёного из заостренного в верхней части штакетника палисадника нашего дома была открытая площадка. На этой площадке были врыты деревянные столбы, на привязанные к ним веревки жители нашего и, очевидно, соседнего, расположенного примерно своей третью напротив нашего, домов вешали для сушки выстиранные вещи: простыни, пододеяльники, наволочки и т. п. И, опять-таки не помню, чтобы кто-либо запрещал нам, мальчишкам, бегать и играть между сушившимися вещами. Особенно запомнились вещи, которые приносили домой с мороза. Как сейчас помню, бабушка приносит зимой таз с лежащими в нем покрытыми ледяной, пахнущей морозом корочкой, вещами. Они твердые, потрескивают и ломаются при их распрямлении.
Но сушка вещей на этой площадке закончилась довольно быстро, может быть, в течение года. Дело в том, что для сушки стали использоваться теми, у кого были, а таких в «сером» доме было подавляющее большинство, балконы. И на нашем балконе были установлены, прикрепленные к узким торцевым его бокам п-образные, кажется, металлические стойки, к перекладинам которых были привязаны на всю длину балкона веревки, на которых и развешивались выстиранные вещи. Если таких вещей было много, дополнительно к перилам, ограждающим балком также привязывались веревки.
За нашим домом сначала была, кажется, одноэтажная невзрачная на вид, деревянная, вытянутая от дорожки, проходившей у школьного забора, в сторону Комсомольской улицы, заводская столовая. Тут же у этой дорожки находился, как называла его бабушка, «шалман» – магазин, ни магазин, буфет, ни буфет, не знаю, как его правильно назвать, но ни в коем случае не кафе, в котором возвращавшиеся после окончания смены работники завода, принимали «на грудь» различные спиртные напитки. Помню, в своего рода, «киоске» – выгороженной его части, застекленной со стороны дорожки, продавались папиросы и что-то еще … Почему-то в этом «киоске» мы покупали конфеты-«подушечки». Почему «подушечки»? Потому что они были квадратной формы, примерно полуторасантиметровой длины и ширины, толщиной около одного сантиметра, их поверхности снизу и сверху от их центра были на все четыре стороны, скошенные друг к другу. «Подушечки» были светло-розового цвета с начинкой из варенья, может быть, повидла или джема, не знаю точно, темно-фиолетового