Аккуратные, нарядные, прекрасно меблированные дома стояли среди деревьев на приличном расстоянии друг от друга, с таким расчетом, чтобы обитатели коттеджей не мозолили друг другу глаза.
В поселке, что притулился внизу, в паре километров от «Рая», у подножия холма, все было не так радужно: асфальт в рытвинах, унылые двухэтажки и частные дома, школа в здании барачного типа, заправка и несколько магазинов, где гости «Рая» могли при желании затовариться едой или выпивкой.
Степан со Светой тоже остановились проездом: забыли в городе хлеб купить. Когда выходили из продуктового, Светлана увидела возле магазина старуху, продававшую семечки, пучки трав, сушеные ягоды и соленья в банках, видно, собственного производства.
Есть домашние консерванты, неизвестно, как приготовленные, Светлана не стала бы и под дулом пистолета, но поддержать старушку захотелось, и она купила тыквенных семечек, заплатив за них вдвое больше того, что просила пожилая женщина.
– У меня все свое, с огорода. Ешь на здоровье, дочка. Сплошная польза, – напутствовала та, поправляя платок.
Степан вышел из магазина и спросил, не заботясь, что старуха слышит:
– Ты с ума сошла? Сплошная антисанитария, я тебе как врач говорю.
«Антисанитария – это тащить в свою кровать всех подряд», – с горечью подумала Светлана.
Ей было неудобно перед старушкой, которая с обидой смотрела вслед отъезжающей машине. Думала, наверное, вот же хамы городские.
В коттедже оказалось уютно и чисто. Немалая цена была оправдана отличным качеством. Домик был двухместный, одноэтажный: большая комната – гостиная, совмещенная с кухней, плюс спальня с роскошной кроватью и санузел.
Степан перетащил сумки в коттедж.
– Ты вещи разбери, там шкаф и комод в спальне, а я столом займусь. У плиты ни секунды стоять не будешь, сегодня твой праздник, Восьмое Марта.
Степан говорил про шкаф и комод уверенно, по-хозяйски, как будто это был его дом, он знал, что тут где. А может, и знал: вон с каким знанием дела открывает кухонные шкафчики, выдвигает ящики.
– Ты здесь уже бывал, да? С кем? С этой? – не удержалась она.
Степан поморщился, взъерошил волосы.
– Свет, ну хватит. Прошу тебя. Сколько я могу умолять, прощения просить? Я уже не знаю, какие мне слова подобрать. В ногах у тебя, что ли, поваляться? Было, да, я виноват, я кобель! Но больше же не будет, обещаю.
«А того, что бывал в «Раю», не отрицает!»
Сто процентов, что приезжал сюда, а она, дура, верила, что любимый муж на симпозиумах, конференциях и сверхурочных ночных дежурствах. Так и не узнала бы ничего, если бы Мария, старшая сестра Светы, не увидела Степу с какой-то цыпочкой в ресторане. Она мимо шла, а Степан с бабой за столиком сидели. Мария сфотографировала, как Светин муж ее поцеловал.
Светлана хотела развестись, но Степан клялся в любви, заваливал жену цветами, божился, что «там» все кончено, он ошибся, это было в первый и последний раз.
– Врет, скотина наглая, – говорила Мария, которая Степу всегда недолюбливала. – Развода боится. У тебя деньги, ты зарабатываешь в пять раз больше, чем он в своей больничке. Квартира твоя, а не его. И дача.
Сама Мария замужем никогда не была, и Свете хотелось думать, что у сестры просто предубеждение против брака в целом и Степы в частности. Но она была финансовым аналитиком, голова у нее работала хорошо, и уж два и два Светлана сложить умела. Верила мужу свято, но, когда вскрылась правда, проанализировала факты и поняла, что изменял он ей неоднократно.
Та цыпочка была далеко не единственной. Скорее всего, в списке были и медсестры из его клиники, и молодые коллеги-врачи на конференциях, и благодарные пациентки.
Но все же хотелось верить в лучшее, горько было взять и все разрушить, перечеркнуть пять лет брака. И своей любви, доверия к этому человеку было так жаль, что выть хотелось, а в груди пекло от боли. Свете, по натуре интроверту, погруженному в мир цифр, казалось, что Степа – обаятельный, веселый, слегка циничный, но добрый – ее судьба.
Расставаться с этой мыслью было невыносимо, хотя умом женщина понимала, что необходимо. Однако, когда муж неделю назад предложил «перезапустить» отношения, провести вместе три выходных дня в романтичной обстановке, забыть о былом, дать ему еще один шанс, согласилась поехать на праздник в «Сосновый рай».
И надеялась, что не совершает ошибку.
Начало марта в их широтах – весна только календарная. А на самом деле – самая настоящая зима. Стемнело довольно рано, снег еще и не думал таять, а к вечеру ощутимо подморозило.
Пока Светлана раскладывала вещи и отдыхала в спальне (лежа на кровати и стараясь гнать от себя мысли о том, лежал ли тут прежде Степан), муж колдовал над ужином. Готовить он умел, но занимался этим редко, по настроению.
Кровать